Товарищи, я не представляю себе возможным охватить, особенно в несколько минут, две обширнейшие темы, поставленные А. В. Луначарским — упадочничество и есенинщина. Это два больших сложных вопроса, по которым вести дебаты одновременно — задача почти невыполнимая, да и спор сам по себе по своей расплывчатости мог бы оказаться беспредметным. В этом нас убеждают выступления предыдущих ораторов, которые заостряли все свое внимание либо на Есенине, почти не касаясь главной темы доклада, либо концентрировали внимание на анализе причин упадочничества, обойдя молчанием вопрос об есенинщине. Поэтому я позволю себе задержать ваше внимание на одном вопросе главной темы — на анализе болезненных настроений нашей вузовской молодежи.
Я думаю, что у нас не будет разногласий на счет того, что нельзя рассматривать вопрос о молодежи, о ее настроениях изолированно, вне зависимости от настроения всего рабочего класса или крестьянства, от того экономического положения, в котором мы сейчас находимся, от тех сложных и часто противоречивых процессов, которые у нас имеются. И в этом отношении диверсия т. Преображенского имеет свои основания. С его концепцией можно согласиться или не соглашаться, но что экономические предпосылки для марксиста обязательны — в этом, надеюсь, споров нет. Должен отметить, что данная здесь постановка вопроса не совсем ясна: о какой молодежи мы говорим? Об упадочных настроениях среди какой молодежи идет речь? Нужно совершенно точно и четко поставить вопрос, расчленив молодежь на производственные — точнее, классовые — группы. Когда вы говорите о молодежи крестьянской, находящейся в деревне, либо уже пришедшей в город и обивающей пороги Биржи Труда, это одно. Когда вы говорите о рабочей молодежи, находящейся на производстве, непосредственно у станка, или о молодежи, сидящей за конторкой, или прилавком — это будет другое. Когда вы говорите о молодежи учащейся — это будет третье. Здесь различные экономические предпосылки и различные, следовательно, настроения.
Кроме того, для суждения об этом сложном вопросе нужен большой фактический материал, нужно глубокое всестороннее изучение явлений во всех указанных мною трех прослойках. Судить о настроениях молодежи только на основании литературных источников — как это делают некоторые товарищи — не совсем правильно. Литературные отображения, пусть даже талантливых молодых наших писателей, не дают полной картины, а выводимые ими типы, явления и настроения — за весьма редкими исключениями — не продумываются ими до конца. Книжки, пьесы «пекутся», пусть талантливым мастером, в 3–5 м–цев, в какой срок ни собрать достаточного материала, ни достаточных наблюдений для изучения типов нельзя. Если вы возьмете литературу, на которой главным образом здесь базировались, то увидите, что в ней имеем отображение той части молодежи, которая представляется оторванной от масс, не имеющей экономических основ — деклассированной, или той молодежи, которая в дни гражданских битв играла большую роль, но которая — сейчас уже не у дел. На этих литературных источниках базироваться и из них делать все свои выводы — мне представляется, не совсем правильным. К сожалению, нам не представлен достаточный фактический материал о молодежи, о тех упадочных настроениях, которые мы там имеем, среди какой части молодежи они, главным образом, появляются, какова их природа и т. д.
В моем распоряжении имеется анкета одного высшего учебного заведения г. Москвы. Охватывает она, правда, не очень большое количество студентов, но во всяком случае — материал чрезвычайно интересный. О чем говорит эта анкета, составленная и обработкой законченная полторы–две недели тому назад? На вопросы, относительно общественной работы — ведет ли эту общественную работу заполняющий анкету, удовлетворяет ли она его и т. д. — мы имеем такие ответы: «не влечет меня общественная работа», «не имею пристрастия к общественной работе», «общественная работа меня никак не удовлетворяет». На вопрос — почему — мы имеем такие ответы: «общественная работа мне ничего не дает», «нет вкуса к общественной работе», «на общественной работе далеко не уедешь». Чем об'ясняются такие ответы? Некоторые товарищи склонны отнести это к плохой постановке общественной работы у нас. Отчасти это так. Но разве только в этом причина? Нет, не только в этом. Причина и в том, что общественная работа отрывает от академической работы, что общественник загружен сверх всякой меры, и кто бы он ни был — пусть это член Бюро ячейки, пусть член Исполбюро — общественная работа ему не засчитывается. Когда к концу года придется перейти ему на второй, третий курс и т. д., то посмотрится в зачетную книжку, и если в зачетной книжке не сдан зачет — сиди второй, третий год. Это обстоятельство имеет не маловажное значение. Но только ли это? Нет, не только. Имеется еще целый ряд обстоятельств. В этом году у нас учащаяся молодежь совсем не та, что была 3–4 года тому назад. Какой состав у нас теперь? Сейчас у нас молодняк, который не имеет ни производственного, ни общественного закала. 3–4 года тому назад мы имели огромный % настоящих пролетариев в ВУЗ'е, которые ранее были на гражданских фронтах и которые имели большой революционный и общественный стаж. Попавши в Университет, они начинали пролетаризировать ВУЗ, вносили бодрящий революционный порыв. Сейчас их нет. ВУЗ'овская молодежь приема последних 2 лет в большинстве своем не имеет ни общественного, ни тем более революционного прошлого и, естественно, очень легко подвержена всяким упадочным настроениям, пессимизму и т. п., особенно, если принять во внимание материальные, жилищные и друг. условия. Далее. Подготовка теперешней Вузовской молодежи неудовлетворительна. Конкурсные испытания нынешнего года достаточно красноречиво говорят об этом. Я могу вам привести наиболее характерные ответы при устных приемных испытаниях. У меня лично прошла не одна сотня подвергавшихся испытанию. Вот, например, ответы, которые мы получали по общественным дисциплинам.
Вопрос: Что вы знаете о партии октябристов?
Ответ: «Партия, которая была во время Великой Французской революции». (Смех).
Вопрос: Что такое декабристы?
Ответ: Партия, которая выступала против освобождения крестьян в 1861–м году. (Ответ этот особенно характерен, если принять во внимание, что в том же прошлом году мы праздновали столетие декабристов).
Вопрос: Кто такие меньшевики, кадеты и с.—р.?
Ответ: Все это контр–революционеры. (Смех, голоса: «Правильно», «а у вас какое мнение по последнему вопросу»?).
Если угодно, можно, конечно, поговорить на тему о том, кто такие меньшевики, эс–эры и кадеты, и какая между ними разница. (Смех). О том. что все они контр–революционеры — разумеется, нет споров. На этом последнем вопросе, который вызвал смешок, я, к сожалению, не могу останавливаться.
Должен заметить, что процентов 20–30 подвергшихся испытанию не разбирается в самых элементарных вопросах политграмоты, обнаружили крайне неудовлетворительную подготовку по русскому языку. Но самое печальное в этом то, что в большинстве случаев это — окончившие школу II ступени. Если принять во внимание такую подготовку, крайнюю громоздкость и сложность программ наших ВУЗ'ов, крайне неудовлетворительные материальные условия, да прибавить сюда общественную нагрузку, — все это вместе взятое ставит в чрезвычайно тяжелые условия студента, и он, подчас, разводит руками, не зная, что ему делать, на что прежде всего и раньше всего надо бросаться. В такой лихорадочной обстановке студент пребывает в ВУЗ'е 4–5 лет. Наконец мытарства закончены. Студент покидает альма–матер. Перед ним, казалось, широкая дорога впереди. А какие в самом деле перспективы перед ним открываются? Окончив ВУЗ, он не имеет достаточной подготовки. Он — счастливец — попал на ф–ку или завод в качестве инженера, техника и т. д., попадает в среду старых специалистов, которые не всегда и далеко не благосклонно к нему относятся и далеко не везде и всегда дают возможность работать «красным» инженером. Ему приходится выдерживать колоссальнейшую борьбу, и не всегда с успехом, для того, чтобы занять более или менее сносное положение. Это та часть, которая попала на ф–ку, на производство, устроилась.
Но имеется огромная часть, которая не попадает. Перед нею — долгие м–цы ожидания работы, долгие м–цы безработицы и все прочее. Наконец, нельзя не принимать во внимание еще одного крайне важного обстоятельства Молодежь, оканчивающая ВУЗ, в большинстве своем выходит оттуда подорванной, физически надломленной, с крайне издерганной нервной системой. И это обстоятельство нельзя не учитывать, когда мы говорим относительно тех настроений, которые имеются среди молодежи — учащейся молодежи.
Относительно упадочных настроений и болезненных явлений — та же анкета дает интересный материал.
На вопросы, пьете ли и почему вы пьете? (С места: «Жажда»).
Вот ответ: «Пью, некуда девать себя».
«Пью потому, что скопились деньги». (Смех).
Это характерно, характерно, когда человек, получающий 23 рубля в месяц, живет впроголодь и в день получения стипендии — счастливый день, который нужно «вспрыснуть». Вспрыснул, стипендию израсходовал в 5–6 дней, а весь м–ц почти голодает. Не менее богатый материал мы можем получить в ВУЗ'ах для суждения о половых отношениях, о товарищеской спайке, раздорах, отсутствии чуткости и товарищеской взаимопомощи, поддержки и т. д. Я не могу за краткостью времени дать исчерпывающий анализ всех процессов среди вузовской молодежи, вызывающих упадочные настроения.
Общий мой вывод — симптомы болезненные, несомненно, имеются, но сказать, что сейчас мы имеем массовые опасные явления, упадочничество массового характера, по–моему, это было бы преувеличением. Эти болезненные симптомы должны сигнализировать, что у нас на этом участке не все благополучно. Что при максимально внимательном отношении к учащейся молодежи, которое должно быть, мы наполовину не имели бы тех явлений, которые имеются сейчас. Необходимо Наркомпросу и Главпрофобру, в частности, обратить максимальное внимание на составление программ, на выработку учебных планов, на увязку смежных дисциплин и устранение параллелизма программ отдельных кафедр, на большее изучение того, что делается в стенах ВУЗ'ов, (т. Луначарский с места: «Вы вычислили, сколько внимания мы даем»). Я знаю. Я говорю не только о материальной стороне. Мое замечание следует понимать не в том смысле, что материальных средств дается мало, я говорю о том, что Главпрофобру нужно больше внимания обратить на то, что делается в ВУЗ'ах. По–моему, его недостаточно. Вот, к примеру сказать, на Украине мы имеем что–то около 150 или больше высших учебных заведений в то время, как во всей Германии их насчитывается столько же, сколько на всей Украине. Что это — целесообразно? Целесообразно ли держать колоссальное количество людей в Москве и Ленинграде в плохих жилищных условиях, которых можно без ущерба держать в других городах? Целесообразны ли те программы, которые мы имеем сейчас? Я мог бы назвать целый ряд высших учебных заведений, имеющих параллельные программы, схожесть учебных планов при различной целевой установке. Если бы на это обратить сугубое внимание, я полагаю, что процентов 50 тех причин, которые питают упадочничество среди студенчества, мы могли бы изжить.
Мое время истекает и поэтому ограничусь еще только одним замечанием. Меня удивляет, почему именно в этом году, почему в феврале этого года поставлен вопрос об упадочнических настроениях молодежи, в то время как симптомы болезни мы имели в прошлом году куда больше, чем в этом году? Тов. Луначарский, вероятно, помнит, что у нас в прошлом году было много случаев самоубийств, в этом году — случаи единичны. Почему же именно в этом году поставлен вопрос об есенинщине, упадочничестве и т. д.? Нужно, конечно, приветствовать, что именно Коммунистическая Академия взяла на себя почин и поставила этот вопрос. Но я считаю, что с постановкой этого вопроса мы опоздали ровно на год.
