За последние десять лет заметно оживился наш интерес к литературному и эстетическому наследию Анатолия Васильевича Луначарского. Изданы восьмитомное Собрание сочинений, многочисленные сборники: «О театре и драматургии» (в двух томах), «В мире музыки», «О кино», «Почему нельзя верить в бога?», «Об изобразительном искусстве» (в двух томах) и некоторые другие.
На этот раз перед нами Луначарский–мемуарист. Бесспорно, ему, с юношеских лет вступившему в революционное движение, изведавшему царскую тюрьму и ссылку, политическому эмигранту, соратнику Ленина, поставленному волей революционных масс на ответственный пост Наркома просвещения первого в мире государства рабочих и крестьян, ему, близко знавшему многих выдающихся деятелей русской и мировой культуры, науки, искусства, человеку ослепительного дарования, было что вспомнить, он мог немало поучительного рассказать «о времени и о себе».
«Книга Ваша о Вашей жизни объективно нужна», — писал Горький Луначарскому в 1932 году и настоятельно советовал приступить к работе. Луначарский, однако, как видно из его ответа Горькому, не считал автобиографическую книгу делом первостепенной важности. В планах у него были работы о «Фаусте», о природе смеха, книга о Фрэнсисе Бэконе, статьи о Шекспире, Дидро, Платоне… Жить ему оставалось один год.
И хотя Луначарский так и не создал книги, подобной «Былому и думам» или «Истории моего современника», все же в разное время, главным образом после Октябрьской революции, он написал ряд работ мемуарного характера, статей, очерков и заметок о встречах с замечательными людьми. Все эти произведения впервые собраны в книге «Воспоминания и впечатления».
Составитель сборника, автор предисловия и примечаний Н. Трифонов разбил весь материал на три раздела.
Два первых раздела «На путях к Октябрю» и «В рядах строителей социализма» раскрывают общественно–политическую деятельность Луначарского до 1917 года и в советский период. Кроме чисто мемуарных, сюда вошли статьи о различных событиях, в которых принимал участие автор, о руководителях большевистской партии и международного рабочего движения. Большое место здесь занимают воспоминания о В. И. Ленине. Третий раздел — «Встречи с людьми искусства и науки». Составитель стремился, насколько это возможно, расположить статьи в порядке хронологической последовательности описываемых событий.
Мемуарные произведения Луначарского — ценный источник для характеристики его личности. Это человек редкой целеустремленности, каждый миг своей жизни он стремится заполнить содержательной работой, партийной, литературно–критической, журналистской. Скромный и неприхотливый в личной жизни, общительный собеседник и блестящий полемист, знающий силу и возможности слова, неутомимый труженик — такой образ встает со страниц воспоминаний Луначарского.
Эпиграфом к ним могли бы стать слова Лессинга о том, что не обладание истиной, а вечный поиск ее составляет счастье и совершенство человека. Недаром Луначарский в одной из ранних статей сочувственно приводил их. В этих словах ключ к постижению личности Анатолия Васильевича — мыслителя, критика, писателя, вечного искателя.
В последние годы жизни Луначарский все чаще и чаще задумывался над большой книгой о Ленине. К сожалению, мы имеем только несколько небольших статей и заметок–воспоминаний о Ленине. Одни из них, как «Ленин и искусство», «Из воспоминаний о Ленине в 1905 году», «Ленин о монументальной пропаганде», «Ленин в Совнаркоме», хорошо известны по многочисленным публикациям последних лет. Другие, например «Ленин из красного мрамора», «Приезд Ленина», печатались сравнительно мало. В сборник включены также мемуарные фрагменты из литературоведческих и публицистических статей «Ленин и литературоведение», «К 200-летию Всесоюзной академии наук» и «К столетию Александрийского театра». Непонятно только, почему составитель, явно стремясь к полному собранию мемуарных свидетельств Луначарского о Ленине, прошел мимо очерка «Владимир Ильич Ленин» (1919 год, переиздан в 1924 году) и небольшой статьи «Беседа с В. И. Лениным о кино» (1925).
В своих воспоминаниях о Ленине, особенно там, где он приводил высказывания вождя, Луначарский часто оговаривался, что, ручаясь за точность мысли, он не может поручиться за точность слова. Автор сожалеет, что не вел записей бесед с Лениным и потому по прошествии ряда лет вынужден прибегать к такому ненадежному источнику, как память. Эта оговорки — лишнее доказательство правдивости воспоминаний.
«…Умирающие на посту в нашей партии не умирают целиком, в самой лучшей своей части, в той, которая при жизни им была дороже всего, — они остаются бессмертными», — писал Луначарский. Современник и участник великих событий в истории России, он видел свой долг в том, чтобы рассказать о них молодому поколению пролетариата, рассказать об основателях русской социал–демократии, вождях рабочего движения, руководителях большевистской партии. Так появляются очерки о Г. В. Плеханове и Жане Жоресе, Л. Б. Красине и И. И. Скворцове–Степанове, Я. М. Свердлове и М. С. Урицком. С одними Луначарский был связан еще по подполью, ссылке и эмиграции, с другими близко познакомился после Октябрьской революции.
Сам Луначарский называл свои воспоминания о замечательных людях силуэтами, но это не означало эскизной поверхностности. Силуэты Луначарского прежде всего содержат политическую характеристику лица, раскрывают его общественную роль и психологический облик. Часто Луначарский рассказывает о манере говорить, об умении своих героев выступать перед широкой аудиторией.
На долгие годы сохранил Луначарский в памяти облик Жана Жореса: «тучный человек с красным лицом нормандского крестьянина». Его поразил «стеклянный звук» его голоса. А вот говорит Володарский: «Голос его был словно печатающий, какой–то плакатный, выпуклый, металлически–звенящий».
Много выразительных портретных деталей и в очерках–воспоминаниях о М. Горьком, В. Брюсове, К. Станиславском, А. Кони, Айседоре Дункан и других, составивших третий раздел сборника. Силуэты писателей, артистов, ученых — это художественное дополнение ко всему тому, что писал о них Луначарский–критик. Мемуариста, как и критика, интересует неповторимая человеческая индивидуальность художника–романиста, поэта, режиссера, артиста. Но как бы резко ни отличались творческие индивидуальности героев Луначарского, у них ость и нечто общее. И о ком бы ни писал Луначарский: о Горьком «в каприйской рамке», о Станиславском или о «театральном дедушке» А. Бахрушине, он неизменно отмечает их беспредельную преданность своему делу. Эта одержимость искусством понятна и близка Луначарскому, потому что он был «своим» человеком среди людей искусства, был «артистической натурой», как назвал его однажды Ленин.
Однако для работников культуры Луначарский был и представителем новой, революционной власти. Публикуемые статьи показывают, что Нарком просвещения не был сторонником принципа невмешательства в дела искусства. Так, в статье «На советские рельсы» (она впервые увидела свет лишь в 1965 году, «Нева», № 11) рассказывается, как осенью 1917 года на квартире у артиста Ю. М. Юрьева состоялось совещание работников театров. Луначарский выдвинул там целую программу перестройки театра после победы революции.
В воспоминаниях о людях искусства Луначарский решал те же задачи, что и в литературно–критических статьях. И если мысли о благотворном влиянии революции на художественное творчество, о привлечении на сторону Советов лучшей части старой интеллигенции постоянно воодушевляли Луначарского–критика и государственного деятеля, то они же проходят красной нитью и через его воспоминания. Ему дорог Брюсов — коммунист, работник культурного фронта, поэт, «устремленный к задаче гармонизировать свои великие внутренние противоречия между старыми навыками, детьми старой культуры, и новыми убеждениями». Или Айседора Дункан, которая стремится внести в танцевальное искусство нечто революционное, созвучное происходящему в России. И он же с сожалением отмечает, что по А. Р. Кугелю «Октябрьская революция сильно стукнула» и не сразу он, блестящий фельетонист и театральный критик, знаменитый «Homo Novus», нашел применение своим способностям.
Голос партийного художника и публициста слышится и в воспоминаниях Луначарского об А. Барбюсе, Г. Уэллсе, Р. Роллане. Барбюс для него «друг» и «брат». Уэллса он не пытается сделать единомышленником, но суждения талантливого фантаста и оригинального мыслителя интересны, и потому Луначарский подробно воспроизводит разговор с ним. Встреча с Ролланом состоялась 24 апреля 1932 года, когда пацифистские иллюзии были преодолены писателем и полемика Луначарского с ним отошла в прошлое. О зарубежных знакомствах Луначарского говорит также впервые публикуемый на русском языке отрывок из статьи «Певец парижской голытьбы» (1913) о французском поэте Ж. Риктюсе.
При оценке книг подобного рода всегда встает вопрос об их полноте. Уже из сказанного видно, что составитель успешно решил его, отобрав из обширного наследия Луначарского то, что действительно является «воспоминаниями и впечатлениями». Конечно, границы между работами публицистического, литературно–критического характера, с одной стороны, и мемуарными произведениями — с другой, подчас очень условны, и потому могут возникнуть споры относительно уместности в данной книге отдельных статей и очерков.
Можно пожалеть о некоторых названных в примечаниях, но не включенных в сборник материалах. Жизнь сталкивала Луначарского не только с людьми, политически и духовно ему близкими. В 1924 году он написал статью «Артист авантюры» о Б. Савинкове, где, ссылаясь на личные встречи с ним, на его литературные произведения, дает уничтожающую характеристику этому врагу пролетариата.
Несколько слов о подготовке мемуаров к печати и о комментировании их. Произведения Луначарского, в частности его статьи о Ленине, нередко сокращали или, что еще хуже, произвольно правили, подгоняли его неповторимый стиль под современные языковые стандарты. Приведем только два примера. В статье «Из воспоминаний о Ленине в 1905 году» Луначарский рассказывает о переговорах с меньшевиками: «Я хорошо помню, что, несмотря на общую трагичность положения (ведь все это происходило в обстановке декабрьского восстания) и несмотря на большое напряжение, с которым шли эти переговоры, Ленин бывал часто безудержно весел». Однако редакторы Госполитиздата сочли возможным заменить слова о трагичности положения и безудержной веселости Ленина невразумительными оборотами: «серьезность» и «постоянно бодр».1 В статье «Один из культурных заветов Ленина» сказано: «К учителям Ленин чувствовал своего рода нежность». Казалось бы, Наркому просвещения можно поверить, уж он–то знал отношение Ленина к учительству. Нет, и здесь Луначарского поправляют: «К учителям Ленин тоже относился с большим уважением».2 Н. Трифонов восстанавливает по прижизненным публикациям подлинные тексты Луначарского.
Мы уже говорили, что воспоминания Луначарского — серьезный источник для изучения его жизни. И все–таки к некоторым сообщениям мемуариста следует отнестись с осторожностью. Дело в том, что, обладая феноменальной памятью, Луначарский, как это ни странно, путал некоторые факты своей жизни. И когда современный биограф А. Елкин слепо доверился «Воспоминаниям из революционного прошлого», он впал в грубые ошибки и противоречия. Познавательная сторона его книги «Луначарский» (серия «Жизнь замечательных людей», М. 1967) от этого сильно пострадала. Мы не располагаем еще научной биографией Луначарского, нет летописи его жизни и деятельности (надо полагать, что эти издания не за горами), и потому сообщенными в примечаниях к рецензируемому сборнику сведениями нельзя не дорожить. Отметим одну лишь неточность. В примечаниях сказано, что из Вологодской губернии Луначарский уехал в июле 1904 года. В действительности это произошло несколько раньше. 15 мая 1904 года «дворянин Анатолий Васильевич Луначарский» был освобожден от полицейского надзора, ему вручили хранившиеся при деле документы,3 и он получил право на выезд из Тотьмы. А 4 июня, как сообщалось в департамент полиции, он уже находился в Киеве и участвовал в сходке социал–демократов за Днепром.4 Стало быть, Луначарский уехал из Тотьмы и Вологды во второй половине мая 1904 года.
Имя Анатолия Васильевича Луначарского — писателя, критика, государственного деятеля неотделимо от истории культурной революции в России. Поэтому воспоминания и свидетельства этого человека не могут не вызвать самого горячего интереса и у читателя, и у историка искусства.
г. Минск
- «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1, Госполитиздат, М. 1956, стр. 311. ↩
- «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, Госполитиздат, М. 1957, стр. 651. ↩
- Государственный архив Вологодской области, ф. 18, ед. хр. 809, л. 79. ↩
- ЦГАОР, фонд департамента полиции, 1909, № 5, ч. 84, л. 157. ↩