А. В. Луначарский сыграл немалую роль в развитии многих вопросов марксистско–ленинской теории. Еще в дооктябрьский период (при всех своих ошибках и заблуждениях по ряду Философских вопросов) он рассматривал с позиций марксизма ряд проблем социальной психологии.
В начале 900–х годов Луначарский выступил с работами «Социальная психология и социальная мистика», «О художниках вообще и некоторых художниках в частности», «Дачники», «Три кадета», «Ибсен и мещанство», «3адачи социал–демократического художественного творчества», «Мещанство и индивидуализм», «Поэт и мещанство», «Великомученик индивидуализма», «Зомбарт о душе буржуа» и др. В них рассматривались вопросы о месте социальной психологии в структуре общественного сознания, о ее связи с идеологией, о роли социально–психологического фактора в жизни общества. Особое внимание уделялось критике буржуазного индивидуализма, психологии мещанства, пышно расцветавших среди буржуазной интеллигенции, разоблачению природы декадентского «искусства для искусства», разработке вопросов пролетарской психологии, сущности и роли пролетарского коллективизма и др. Луначарский противопоставлял марксистскую точку зрения по этим вопросам взглядам «легальных марксистов», экономистов, меньшевиков, обвинявших марксизм в односторонности и ограниченности, в игнорировании субъективного фактора.
В своих работах по социальной психологии Луначарский пропагандировал марксистские идеи о том, что все явления, объединяемые понятием «субъективный фактор», вырастают из объективных исторических условий существования и развития общества, в конечном счете из экономических отношений людей. Но взаимодействие субъективных и объективных факторов носит диалектический характер. Субъективные предпосылки сами могут оказывать огромное влияние на развитие объективных процессов. Именно с этих позиций, отмечал Луначарский, следует оценивать принципы деятельности рабочей партии. В каком случае, спрашивал он, ее деятельность принесет серьезные плоды? Когда партия может увлечь массы на активные революционные действия? В том случае и тогда, когда ее цели и идеалы будут связаны с объективным ходом развития общества. Луначарский подчеркивал: «Живые реальные принципы никогда не могут являться априорными постулатами, на девять десятых они — результат научного исследования тенденций общественного развития. Требования рабочей партии являются субъективными целями этой партии и в то же время объективными результатами общественного прогресса… Это возможно потому, что рабочий класс в одно и то же время субъект, оценивающий общественные явления и устанавливающий цели, и главный элемент диалектически развивающегося общества» [1].
Рассматривая проблему структуры общественного сознания, Луначарский вычленяет в ней уровень социальной психологии. Под последней он понимал совокупность социальных чувств, представлений, настроений, эмоций, традиций, складывающихся под влиянием повседневных условий жизни и быта людей, но не обязательно получивших свое теоретически оформленное выражение в качестве идеологии класса. Это отнюдь не означает, подчеркивал Луначарский, что социальная психология не носит классового характера. Напротив, в ней выражаются чувства, настроения именно определенных классов и социальных групп, закономерности их «социальной психики».
Указывая на классовый характер социальной психологии, на зависимость психологического фактора от социально–экономических отношений, Луначарский подчеркивает необходимость изучения социально–экономической структуры общества для глубокого понимания сущности психологии того или иного класса, социальной группы. Это дает возможность характеризовать общественные настроения этих групп и классов и предсказывать направление их действий. В связи с этим Луначарский обращает внимание на важность учета социально–психологического фактора в практике «живого общения с живыми людьми», в пропагандистской и агитационной деятельности революционера. В этой работе важно «отдавать себе отчет в том, какая почва будет восприимчива для его семени, как надо возделывать ее, какой жатвы ждать…. Для социальной педагогики социальная психология является необходимым фундаментом. А что такое вся агитация, что такое пропаганда, как не высшая социальная педагогика?» [2]. По убеждению Луначарского, только та пропаганда может иметь успех, которая хорошо учитывает настроение масс и умеет определить главное направление в изменении социальной психологии, увидеть за кажущимся нагромождением старых, устоявшихся чувств, идей, мыслей ростки нового, указывающие на перспективы развития настроения масс.
Изучение проблем социальной психологии позволяло Луначарскому подвергать бичующей критике буржуазную и мелкобуржуазную, мещанскую психологию, в многоликих проявлениях которой он справедливо усматривал одну из преград выработки рабочим движением своего социалистического сознания. Отмечая вредность проповеди необходимости для рабочего движения ограничиться борьбой за улучшение экономического положения, он писал: «Этот мещанский разврат, бьющий на индивидуалистические инстинкты, стремящийся подчинить великую миссию пролетариата классовым эгоизмом в самом мелком и пошлом смысле, придать организациям пролетариата характер простых союзов для выторговывания и выпрашивания подачек, — наиболее опасная форма мещанского влияния на пролетариат» [3, с. 115].
Согласно Луначарскому, мещанство как инертный общественный слой со своей психологией и философией индивидуализма, отравляющей сознание своим бесцельным, животным существованием, стояло неподвижной стеной на пути распространения революционного сознания в массах. Он указывал, что застойное болото мещанской психологии может засосать, поглотить молодые и еще не окрепшие силы борющегося пролетариата. Поэтому в ряде своих философских, социально–политических, художественно–критических работ Луначарский особое внимание уделял разоблачению многообразного проявления мещанства, его сущности, интересов, привычек, стремлений, настроений, которые в корне противоречат пролетарскому революционному сознанию, чувству коллективизма, организованности и ведут к разъединению людей.
Мещанство, по определению Луначарского, «это духовное свойство всех классов и групп, психика которых определяется частной собственностью, как базисом их культуры» [3, с. 69]. Рисуя социально–психологический портрет мещанина, он писал: «Он мягок, как воск, почтительнейшим образом отливается в ту форму, в какую приписывают ему отлиться господствующие силы»», он «во всякое время готов с неисчерпаемым добродушием помириться с какой угодно гнусностью» [4]. Частная собственность, индивидуальное производство и индивидуальное присвоение «это тяжелая цепь» [3, с. 87], по образному выражению Луначарского, которая держит человека в объятиях мещанства и не дает ему возможности вырваться из него. Именно частнособственнический характер общественного производства порождает такие характерные черты мещанской психологии, как индивидуализм, эгоизм, жадность, агрессивность, страх перед сильным, трусость, беспринципность, приспособленчество и др.
Индивидуализм как существенная черта мещанства, по мнению Луначарского, находит свое «теоретическое обоснование» в субъективизме. Поэтому мещанские взгляды в области «собственной» литературы, искусства, философии и т. д. всегда обдают нас неприятным запахом распада, индивидуализма, «даже тогда, когда внешние формы этой идеологии как будто изящны и соблазнительны» [3, с. 109].
Луначарский одним из первых русских мыслителей–марксистов обратился к изучению социальной психологии интеллигенции в антагонистическом обществе, показывая ее расслоение на прогрессивный и консервативные элементы. С позиций революционного публициста и марксистского художественного критика он разоблачал замаскированное мещанство буржуазной интеллигенции, ее эстетические взгляды и показывал мещанскую природу декадентского «искусства для искусства». Он неоднократно обращал внимание на то, что разлагающее влияние мещанской психологии особенно опасно в тех случаях, когда оно прикрывается «прекраснодушными» словами о «свободе личности», «свободе творчества» и облекается в изящные формы искусства, исходит от людей, вооруженных знанием и опытом буржуазной культуры.
Луначарский в статье «Дачники» показывает, что идеал мещанской интеллигенции не выходит за рамки «мистического оптимизма». Речь идет о такой парадоксальной его природе, которая включает конкретность в признании за господствующим строем политической власти и мистическую неопределенность в области духовной. В этой области соотношение идеального и реального представляется культурному мещанину как своего рода отчуждение объективной действительности от практической деятельности человека, вследствие чего идеальное мистифицируется и в конечном счете превращается в беспочвенные мечты о «царстве небесном». «Мистический оптимизм», выражающий эстетические взгляды мещанской интеллигенции, выступает одним из важнейших средств ее духовного самоопределения. Сталкиваясь с суровой правдой жизни, эти «меланхолические ползучие эстеты», подчеркивает Луначарский, больше всего боятся героического, и поэтому им ничего не остается, как искусно прикрывать свое нытье и животный страх мистикой.
Идеал пролетарской интеллигенции, согласно Луначарскому, состоит в умении человека объективно оценивать жестокую правду жизни, не скрывать ее грубые формы под красивыми одеждами лжи и обмана, а познавать красоту действительности в ее движении от борьбы с настоящим к лучшему будущему. Поэтому представители интеллигенции, предпочитающие жизни настоящей жизнь будущую, полны решимости рано или поздно прийти на смену буржуазной интеллигенции, «чтобы взять в свои руки знамя борьбы за идеал.» [5]. «Настоящими прочным и сотрудниками пролетариата, — писал он, — являются и остаются те, главным мотивом которых служит сознание огромной культурной высоты и красоты грядущего общества, полной невозможности достигнуть хоть отдаленно подобной широты жизни вне социализма, сознание необходимости борьбы за социализм об руку с единственной силой, могущей его осуществить, пролетариатом, чувство творческой радости этой напряженной борьбы» [3, с. 84].
Специфически пролетарская психология у рабочих формируется не сразу. Будучи выходцами из крестьянской среды, они несут в себе какое–то время черты и рабской покорности, и мнимой революционности, свои шатания, неуверенность в будущем и др. Организованность, классовое самосознание, коллективизм, солидарность формируются в сознании пролетариата в ходе классовой борьбы путем нелегкого противоборства с мелкобуржуазной, мещанской психологией и идеологией. «Пролетариат медленно, но решительно, — подчеркивал Луначарский, — как новый богатый и твердый материк, выделяется из мутных волн мещанского моря» [3, с. 112].
Главная черта человека–борца, связанного революционной борьбой пролетариата, формируемого революционным движением, в понимании Луначарского, заключается в борьбе против всего социально–политического, идеологического, морального кодекса старого мира. Именно здесь выявляются и проявляются его идейно–психологические качества — мужество, сила, самоотверженность, готовность отдать свою жизнь за дело народа.
Героическим и прекрасным, по Луначарскому, наполняется революционный пафос, революционная деятельность. Он подчеркивал, что при всей трудности, мучительности ломки старых и созидании новых форм жизни в этой работе «много захватывающего счастья; и в трупе павшего каменолома со взломанными крыльями и руками, с разбитой грудью, — бездна красоты и обетования, смысла и гордости» [4].
Большое значение придавал Луначарский социальным чувствам пролетариата, в первую очередь чувствам гнева и ненависти к угнетателям. Без социальных чувств, без ощущения несправедливости эксплуататорского строя, без нравственного возмущения не может возникнуть ни одно революционное движение. Однако социальные чувства, как бы они сильны ни были, слепы без света разума, без революционной идеологии и науки.
В послеоктябрьский период Луначарского продолжают интересовать проблемы мещанства, коллективизма, формирования нового типа личности, преодоления пережитков прошлого и др. В своих работах «Мораль с марксистской точки зрения», «Героизм и индивидуализм», «Воспитание нового человека», «О быте», «Самгин» и др. он большое внимание уделяет этим вопросам. Призывая трезво смотреть на трудности формирования социалистической психологии у людей, Луначарский вместе с тем предупреждал, что «вымирание» различных предрассудков и пережитков прошлого, в том числе и мещанских, не может произойти быстро, что их преодоление потребует десятилетий большой планомерной, научно обоснованной и целенаправленной воспитательной работы. Так, говоря о преодолении мещанства, Луначарский доказывал, что еще много потребуется времени и усилий для того, чтобы пролетарское сознание «осушило наш СССР от этих зловонных широких тундр» [4].
В условиях строительства основ социализма 20–х годов Луначарский обращал внимание на многоликость проявления самого духа мещанства, который «сидит в чванстве и головотяпстве иного представителя власти, в мелкособственническом духе и кулацкой отрыжке многих середняков, даже вошедших в колхозы, в мертвом бюрократизме равнодушного к делу чиновника, в пьянстве, в шкурничестве иных пролетариев и, в огромной мере, в разнообразных и, на вид, подчас утонченных свойствах и качествах многих наших интеллигентов» [4]. Неотъемлемый атрибут мещанского мироотношения, по Луначарскому, — это прежде всего социальный индифферентизм, полное мертвящее равнодушие, «принципиальное» невмешательство, авансированное заранее на что угодно; лишь бы при этом не были затронуты интересы самого мещанина.
Характеризуя сущность мещанства и показывая его многоликость, Луначарский обращал внимание на то, что мещанская психология имеет удивительную силу проникновения во все классы и социальные слои, что делает борьбу с ней «особенно трудной и нужной». Дело в том, что «заразиться» мещанскими взглядами может представитель любого класса, в том числе и пролетарий, который «весьма часто оказывается зараженным дурными болезнями мещанства …». С мещанством трудно бороться и потому, «что оно уступчиво, как болото: расступится, а потом опять сомкнется. Оно труднопобедимо, потому что в многоликости своей безлико, склизко, увертливо, изменчиво, легко превращается в ничто и опять возникает» [4].
Особенность мещанства, по Луначарскому, в том, что сущность свою оно тщательно маскирует с помощью ханжеских, лицемерных прокламаций, обращений к авторитету «всевышнего», пресловутыми «заветами отцов», ссылками на «опыт», «традиции» и прочими фальшивыми фразами. В действительности же мещанин в любой сфере человеческой деятельности служит преимущественно лишь самому себе, любит только себя. Но чтобы подобная тактика не бросалась в глаза, он всячески маневрирует, комбинирует, давит на слабых, отмалчивается, «приспосабливается» к жизненным обстоятельствам. По мысли Луначарского, особенно отчетливо мещанство проявляется в так называемой «потребительской психологии», по которой человек стремится взять от общества побольше, а дать ему поменьше. Это неизбежно ведет к стремлению «любой ценой стать человеком», т. е. устроить лучше других свое благополучие. Конечно, замечает Луначарский, стремление к успеху, к личному счастью нельзя осуждать. Однако, когда все стремления человека направлены только на устройство своего личного «я», это неизбежно ведет к моральному обнищанию, к мещанству. К мещанским пережиткам Луначарский относил также пессимизм, разного рода разочарование, неумение видеть перспективу социалистического строительства, что было характерным для наименее сознательной части трудящихся в трудных в экономическом отношении условиях 20–х годов.
Луначарский в своих статьях и выступлениях не только вскрывал сущность мещанства и подвергал его бичующей критике, но и разрабатывал вопросы преодоления мещанских и других пережитков прошлого в сознании людей. Важнейшим фактором борьбы с мещанством Луначарский считал коммунистическое воспитание и формирование нового, социалистического типа личности. Опираясь на работы Маркса, Энгельса, Ленина, решения партии по вопросам коммунистического воспитания, Луначарский в своих работах «О социальном воспитании», «Коммунистическая пропаганда и народное просвещение», «Основы просветительной политики Советской власти» и мн. др. рассматривает содержание, цели, методы и средства коммунистического воспитания масс. Содержащийся в них анализ различных проблем коммунистического воспитания, включая его социально–психологические аспекты, не утратил своего значения и в современный период.
Луначарский выступал с обоснованием идеи коллективистской направленности всех видов воспитательной работы. Воспитание человека, способного подчинять личные интересы интересам общественным, требует выработки «большого характера», умения владеть собой, направлять свою волю и сознание на служение революционным идеалам, а для этого нужно, «чтобы коммунист господствовал над мещанином, чтобы общественная личность господствовала над личностью индивидуальной» [6].
Критика Луначарским мещанства и индивидуализма имеет большое теоретическое и практическое значение для понимания сущности пережитков прошлого в сознании и поведении людей социалистического общества и путей их преодоления.
Литература
Луначарский А. В. Отклики жизни. Спб., 1906, с. 195.
Луначарский А. В. Социальная психология и социальная мистика. — Образование, 1906, № 5–6, с. 55.
Луначарский А. В. Мещанство и индивидуализм. М.–Л., 1923.
Луначарский А. В. Дачники. — Правда, 1905, № 4.
Луначарский А. В. Собр. соч., т. 2, с. 22, 174, 175.
Луначарский А. В. О народном образовании. М., 1958, с. 477.