«Перикл советских Афин»: curriculum vitae

Вместо предисловия.

Памяти Луначарского

Надо стихи писать.

Он в голодное время

Вздумал балет спасать…

Бедной, сырой, недужной

Он доказал Москве:

Нужен балет ненужный —

Сердцу и голове.

Борис Слуцкий

Летом 1932 г. Анатолий Васильевич Луначарский писал Сталину:

«Дорогой товарищ Иосиф Виссарионович! Может быть, Вы уже слышали о постигшей меня неприятности? В ходе развития моей болезни (артериосклероз) произошел тромбоз (разрыв вены в моем правом глазу. Я почти совсем потерял его, хотя может быть, и временно. Это происшествие показывает, что болезнь вообще зашла довольно далеко.

Уже в течение 2–х последних лет врачи настаивали, чтобы я просил о решительной перемене в использовании моих сил. Теперь нельзя больше откладывать этой просьбы.

Мне надо, по мнению врачей, перейти на работу более кабинетного типа, иначе дело не пойдет, большая агитационная и пропагандистская работа, которую я вел до сих пор, стала мне не под силу.

Я прошу ЦК назначить меня полпредом в одну из Западных столиц».¹

Да, Луначарский часто болел. Но дело не только в болезни. Составитель книги «Луначарский?.. Нет, он Антонов!» писатель Н. Ф. Пияшев справедливо подметил, что Луначарский пытался как–то противодействовать нарастающему сталинскому произволу (добивался освобождения из тюрьмы академика Тарле, внука Ф. Достоевского…), но вскоре понял бесперспективность предпринимаемых усилий и в 1929 г. оставил пост наркома просвещения.²

Напомним и такой факт в одном из писем, датированных февралем 1925 г., анализируя положение в компартии Германии, Сталин ввертывает следующий пассаж:

«У нас в России процесс отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и „вождей“ тоже имел место. Он обострялся в периоды революционных кризисов, он замедлялся в периоды накопления сил, но имел место всегда. Луначарские, Покровские, Рожковы, Гольденберги, Богдановы, Красины и т. д., — таковы первые пришедшие мне на память образчики бывших вождей–большевиков, отошедших потом на второстепенные роли».³

Как видим, задолго до обращения Луначарского к Сталину «отец всех народов» отнес его к разряду «бывших», так что просьба об отставке, по существу, уже давно была удовлетворена. Известна и судьба большинства «бывших», доживших до середины 30–х годов…

Автобиографический рассказ Анатолия Васильевича Луначарского несколько лет назад опубликовал Н. Ф. Пияшев:

«Родился я в 1875 г., 24 ноября в гор. Полтава. 3–летним ребенком я переехал оттуда в Нижний Новгород, где жил и воспитывался под руководством моего родного отца (я ношу фамилию первого мужа моей матери) Александра Ивановича Антонова, управляющего контрольной палатой. Это был человек радикальных настроений, несмотря на крупный пост, который он занимал. От него я получил первый толчок к атеизму и революционно–демократическому воззрению на окружающее».

Составитель документального повествования поясняет далее, что отчим Анатолия Васильевича — «Василий Федорович Луначарский был незаконнорожденным сыном помещика Черниговской губернии Ф. Е. Чарнолуского (фамилия Луначарский образовалась в результате перестановки слогов фамилии Чарнолуский)».⁴

Луначарский закончил знаменитую 1–ю Киевскую гимназию. Как он сам вспоминал, уже в 7–м классе начал настоящую политическую работу, в итоге получил в аттестате зрелости «4» по поведению, чем закрыл себе путь для поступления в отечественный университет.

В 1895–1896 годах учился в Цюрихском университете, уделяя главное внимание марксизму и эмпириокритицизму Р. Авенариуса, в семинаре которого участвовал.

Возвратившись в Россию, Луначарский продолжил активную пропагандистскую работу в пролетарских кружках, за что неоднократно арестовывался полицией. В трехлетней ссылке в Вологде (1901–1904 гг.) он сошелся с видными политическими деятелями и философами: Н. Бердяевым и А. Богдановым, А. Ремизовым и Б. Савинковым, а также другими колоритными фигурами.

Революционная деятельность Луначарского многогранна. Он — активный участник первой русской и Октябрьской революций, делегат ряда партийных съездов. Широко известна его роль в организации вместе с Богдановым партийных школ на острове Капри и в Болонье. Существование этих школ вызвало у Ленина крайне негативное отношение и поставило Луначарского вне партии, так что ему пришлось вновь вступать в нее на VI съезде (июль 1917) РСДРП (б).

12 лет работы на посту наркома просвещения России (1917–1929 гг.); его организационная деятельность в этом плане и теоретические установки толком еще не изучены. Н. Крупская имела все основания заявить, что нет другого человека в стране, который бы сделал больше для народного просвещения, чем Луначарский. Он был государственным деятелем и философом, драматургом и дипломатом, ученым и поэтом, одно время — директором Института русской литературы (Пушкинского дома)… Луначарского можно назвать универсальной личностью возрожденческого типа, образцом всесторонне просвещенного и образованного «коммунистического» человека — такого, о каком он мечтал. Академик В. А. Стеклов вспоминал:

«Я слушал Анатолия Васильевича и разводил руками: я — специалист–математик, а должен сознаться, что ряд новейших математических трудов, на которые ссылался Анатолий Васильевич, я еще не читал. Как этот человек, загруженный огромной политической, творческой работой, работой по руководству наркомата и т. д., как он успевает изучить груды научных, притом сугубо специальных книг, — для меня это прямо–таки загадка».⁵