Составной частью культурной революции в стране было развитие социалистического искусства и литературы. Опираясь на труды основоположников марксизма, прогрессивные идеи и лучшие традиции русского искусства, Коммунистическая партия еще до Октябрьской революции начала борьбу за создание нового, передового искусства, которое было бы неразрывно связано с революционной борьбой рабочего класса.
С первых дней Советской власти партия в сложных условиях гражданской войны и восстановительного периода боролась за претворение в жизнь разработанных Лениным принципов марксистской эстетики, направляла по социалистическому пути развитие искусства и литературы. Еще в статье Ленина «Партийная организация и партийная литература» был определен курс партии на создание искусства для трудящихся, которое бы отражало революционный опыт и живую практику социалистического строительства. После Октября эта генеральная линия партии нашла свое отражение в декретах, подписанных Лениным, его выступлениях, в материалах партийных съездов, решениях партии о Пролеткульте, выступлениях руководящих деятелей партии. Основные принципы художественной политики партии были выражены в резолюции ЦК РКП (б) 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы». В ее выработке Луначарский принимал непосредственное участие. Резолюция явилась результатом глубокого анализа литературно–художественного процесса и идейно–эстетической борьбы и сыграла важную роль в консолидации творческих художественных сил вокруг ленинской партийной программы строительства социализма.
Луначарский вместе с другими деятелями партии в послеоктябрьский период сыграл заметную роль в претворении в жизнь ленинской партийной политики в искусстве и утверждении ленинских идей в области эстетики в 20–30–х годах. Он выступил с рядом теоретических работ по марксистско–ленинской эстетике: «Пролетариат и искусство» (1918), «Начала пролетарской эстетики» (1919), «Марксизм и литература» (1923), «Искусство и его новейшие формы» (1924), «Ленин и искусство» (1924), «Формализм в науке об искусстве» (1924), «Тезисы о задачах марксистской критики» (1928), «Ленин и литературоведение» (1932), «Социалистический реализм» (1933) и др. В центре обсуждения находились важнейшие вопросы эстетической науки: задачи и пути создания нового, социалистического искусства, связь искусства с революцией и его социальная роль, принципы партийности искусства и вопросы партийного руководства художественной жизнью страны, критерий художественной правды, проблема соотношения содержания и формы в искусстве, роль мировоззрения в художественном творчестве, традиции и новаторство в социалистическом искусстве, вопросы социалистического реализма, роль и специфика отдельных видов искусства, вопросы эстетического воспитания и др.
Рассмотрение Луначарским важнейших вопросов марксистско–ленинской эстетики неразрывно связано с острой критикой враждебных марксизму идей и течений в эстетике, нереалистических направлений, вульгарно–социологических и других извращений в области эстетики, искусства и литературы.
Формирование социалистического искусства было чрезвычайно сложным процессом. В ожесточенной борьбе, в спорах и практических экспериментах рождались принципы, черты, выразительные средства нового искусства, нащупывались пути его становления.
В первые годы революции Луначарский в беседе с Лениным получает личные указания по основным вопросам политики Наркомпроса в области искусства. Луначарский в статье «К столетию Александрийского театра» вспоминал о беседе с Лениным, состоявшейся в сезон 1918/19 г. и посвященной принципам руководства искусством. «Значит, резюмируем так, — говорил Луначарский после пожеланий Ленина, высказанных в этой беседе, — все более или менее добропорядочное в старом искусстве — сохранять. Искусство не музейное, а действенное — театр, литература, музыка должны подвергаться некоторому, не грубому воздействию в сторону скорейшей эволюции навстречу новым потребностям. К новым явлениям относиться с разбором. Захватничеством заниматься им не давать. Давать им возможность завоевывать себе все более видное место реальными художественными заслугами. В этом отношении, елико возможно, помогать им». На это Ленин сказал: «Я думаю, что это довольно точная формула. Постарайтесь ее втолковать нашей публике и вообще публике в ваших публичных выступлениях и статьях» (19, 3, 466).
20 октября 1920 г. на совместном заседании художественного совета, президиума и коммунистической фракции ЦК Всерабиса Луначарский сформулировал основные принципы политики Наркомпроса в области искусства. Им была изложена платформа Советской власти в области искусства, позволяющая объединиться вокруг нее широким кругам художественной интеллигенции.
20–е годы характеризуются трудными творческими поисками в области искусства. Освоение сложных процессов советской действительности в силу объективных и субъективных причин представляло большие трудности для художников. Часть художественной интеллигенции в своем творчестве испытывала влияние буржуазной идеологии и эстетики, часть Упрощенно подходила к проблеме содержания и формы, прибегала к умозрительности в творческом процессе, что приводило к разрыву идейности и художественности произведения, особенно у представителей левого искусства.
Луначарский неоднократно высказывал свое отрицательное отношение к левому искусству, особенно к его «разрушительным наклонностям по отношению к прошлому» и стремлению, «говоря от лица определенной школы, говорить в то же время от лица власти». Вместе с тем Луначарский прекрасно понимал, что многочисленные левые течения начала 20–х годов нельзя оценивать однозначно — полностью отрицать или полностью принимать. Он отстаивал дифференцированный подход, считал необходимым отыскивать и поддерживать таких художников, которые со временем смогут преодолеть формализм и субъективизм и влиться в большое искусство, служащее идеям социализма. Однако на практике эта позиция иногда приводила Луначарского к тому, что, стремясь удержать левых художников на стороне революции, он проявлял известную снисходительность к неоправданным претензиям левых, даже допускал их на руководящие посты в ряде отделов Наркомпроса. Это вызвало справедливую критику в адрес Луначарского, и прежде всего со стороны Ленина который находил совершенно ненормальным, что футуристы захватили руководящие позиции в художественных органах Наркомпроса. Ответственность за это Ленин возлагал на Луначарского, которого он считал в то время если не сторонником футуризма, то человеком, ему потворствующим. Не случайно в своей записке 6 мая 1921 г. Владимир Ильич писал о том, что Луначарского нужно «сечь за футуризм». Острая постановка Лениным вопроса о футуризме помогла Луначарскому исправить свою позицию. В 1923 г. в речи на IV съезде Союза работников искусств Луначарский самокритично выступил по поводу своих ошибок в руководстве художественным фронтом: «Прежде я обыкновенно говорил: в конце концов, дайте каждому зверю жить и каждому зелью расти… уж потом посмотрим. И вот теперь оказывается, что есть и дурная трава, которую полоть нужно» (60, 71).
Главным методом борьбы с чуждыми тенденциями и последователями левизны было не административное отсечение их от советского искусства, а воспитание художников, борьба за их освобождение от футуристических извращений. Луначарский неоднократно выражал надежду на то, что часть футуристов, искренно пришедших к коммунизму, постепенно освободятся от всех «футуристических гримас» и выступят в новом качестве.
Сущность художественной политики, которую отстаивал Луначарский в области искусства, состояла как в сохранении старых его ценностей, так и в поддержке нового. Задача состояла в том, отмечал Луначарский, чтобы сейчас же, не откладывая на завтра и послезавтра, вызвать из самих народных масс «единицы и коллективы, которые сделались бы художественными выразителями души масс» (там же, 55). В этом подходе он стремился руководствоваться указаниями Ленина. В одной из бесед, вспоминает Луначарский, Ленин высказал мысль о необходимости систематической поддержки всего нового, что родится под влиянием революции. «Пусть это будет сначала слабо, — говорил Владимир Ильич, — тут нельзя применять одни эстетические суждения, иначе старое, более зрелое искусство затормозит развитие нового, а само хоть и будет изменяться, но тем более медленно, чем меньше его будет пришпоривать конкуренция молодых явлений (19, 3, 465).
Луначарский в области искусства пропагандировал и отстаивал линию партии, определенную в письме «О пролеткультах», в решениях XIII съезда РКП (б) «О печати», в постановлении ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы» (1925) и других документах партии. В них отрицательно оценивались попытки тех или иных школ выступать от имени партии и объявлять себя государственным направлением. Партия требовала отсекать реакционные элементы, всемерно поддерживать пролетарских и крестьянских писателей, дифференцированно подходить к «попутчикам».
Главный идейный стержень теоретических вопросов, поставленных Луначарским в области эстетики, выражен в темах его работ и выступлений: «Революция и искусство» (1920), «Искусство и рабочий класс» (1923), «Ленин и искусство» (1924), «Марксизм и искусство» (1924), «Искусство и революция» (1928), «Культурная революция и искусство» (1928), «Классовая борьба в искусстве» (1929), «Маркс об искусстве» (1933) и др.
Луначарский подчеркивал творческую силу революции и отвергал всякие попытки идейных противников изобразить революцию как подрыв и разрушение искусства и культуры. Для пролетарского революционного государства, для Советской власти, писал Луначарский, вопрос об отношении к искусству ставится так: «Может ли что–нибудь революция дать искусству и может ли искусство дать что–нибудь революции?» (19, 7, 294). Любое явление современной литературы, театра или живописи занимало его с точки зрения интересов революции. Это был для него главный, решающий критерий в анализе эстетического отношения искусства к действительности. Главную роль социалистической революции Луначарский видел в создании такого высокого и справедливого общественного строя, при котором человек мог бы развернуть в максимальной степени свои творческие силы в области культуры вообще. Но особая роль революции, по его мнению, состоит в том, что, разбудив творческие силы народа, она является могучим стимулом невиданного расцвета всех видов художественного творчества и создает наиболее благоприятные предпосылки для развития искусства.
Луначарский в статье «Революция и искусство» писал, что он ждет очень многого «от влияния революции на искусство, попросту говоря — спасения искусства из худшего вида декадентства, из чистого формализма»; революция должна возвратить искусство «к его настоящему назначению, мощному и заразительному выражению великих мыслей и великих переживаний» (19, 7, 295). Указывая на безграничную плодотворность и историческую необходимость великого союза революции и искусства, он подчеркивал, что «если революция может дать искусству душу, то искусство может дать революции ее уста» (там же).
В своих работах по искусству Луначарский последовательно проводил мысль о том, что героическое время, «изумительная эпоха», пафос революционного строительства, благородные идеалы коммунизма дают «неисчерпаемое количество художественных импульсов», служат основой для создания подлинно великих произведений искусства. Активная борьба масс за социалистическое переустройство общества раскрывает новые грани социальной действительности, рождает новых героев, раздвигает горизонт художественного познания мира. «Чуткий художник, — говорил Луначарский, — почувствовавший идейный и эмоциональный размах коммунизма, не может не почувствовать и богатства тематических, формальных и эмоциональных мотивов, которые извергаются из расплавленных недр пролетарского миросозерцания» (73, 11).
Будущее социалистического искусства Луначарский видел в развитии классических традиций реализма на основе социалистической идеологии. Борьба пролетариата за социалистическое преобразование мира, социалистическая действительность обусловливают формирование нового эстетического идеала, складывающегося в сознании народа, определяют новое содержание конфликтов, протекающих в обществе. Уже в первые годы Советской власти, указывая направление развития литературы и искусства, в центре внимания которых должен быть человек труда, Луначарский призывал писателей, театральных деятелей и работников изобразительного искусства к социальному реализму, к показу в своих сочинениях трудовой жизни и борьбы за победу коммунизма. Луначарский неустанно рекомендовал советским писателям создавать тип человека новой формации, который послужил бы примером, образцом для подражания молодому поколению строителей коммунизма. Важнейшая задача искусства, считал он, — показать нового человека. «Пролетарское искусство… выдвигает свой положительный тип — пролетария — строителя нового мира, коллективиста, который меньше заботится о себе, чем обо всем обществе, который является выразителем титанической силы огромных масс и поэтому способен делать подвиги, создавать необъятное…» (32, 176).
Луначарский ни на минуту не сомневался в жизненности пролетарского искусства. Он, внимательно следя за его развитием, радостно приветствовал успехи молодого искусства. Это особенно относилось к литературе (см. 122). Луначарский утверждал, что она находится накануне великого расцвета и уже богата произведениями, ярко изображающими лицо обновленной нашей страны. К таким произведениям он относил романы «Тихий Дон», «Поднятая целина» М. А. Шолохова; «Разгром» А. Фадеева; «Железный поток» Л. Серафимовича; «Чапаев» Д. Фурманова и др. Он выступал за искусство, доступное широким народным массам, категорически отвергал притязания модернистов на монополию в искусстве, выступал против трюкачества, формализма, против забвения принципов реалистического искусства.
Однако проблема сближения искусства и народа, приобщения к высоким достижениям культуры широчайших народных масс была сложной и неоднозначной. Нужно было создавать идейное искусство, понятное народу, не снижая уровня художественности искусства, не подыгрывая и не приспосабливаясь к неразвитым вкусам читателя, зрителя. С другой стороны, было необходимо всемерно развивать эстетические вкусы народа, от имени которого Советское государство выступало не только защитником, но и заказчиком подлинно высоких художественных ценностей. Эта двуединая задача — движение искусства к народу и народа к искусству — определяет как качественное отличие социалистического искусства от искусства прошлых эпох, так и магистральные пути его формирования.
Изменения, происходившие в искусстве 20–х годов, отражали развертывающуюся вширь и вглубь социалистическую революцию. Образно сравнивая революцию с бурей, Луначарский отмечал, что вначале она многими деятелями искусства воспринималась как стихийный «грохот», крушение всех устоев старого общественного строя. Однако по мере осмысления этих величественных событий революция стала восприниматься уже как организованная волна, как «музыка». В этой связи Луначарский условно подразделял, например, поэтов на поэтов первого и второго «призывов» революции, отмечая чрезмерную напряженность, декламационность одних и спокойно–уверенную гражданственность других. Борясь за высокую революционную идейность искусства, Луначарский защищал и развивал ленинские идеи о необходимости приблизить искусство к народу и народ к искусству. Культурная революция в сфере искусства, по мысли Луначарского, должна не только изменить содержание и идейную направленность искусства, но и ликвидировать отчуждение широких народных масс от искусства, обеспечить их взаимное сближение. В 1925 г. он писал, что разрыв между художником и зрителем, который возник по вине формалистов, распространявших упадочное искусство, в настоящее время преодолен. «Ток замкнулся, — отмечал он, — художник находит явно своего зрителя, зритель явно начинает признавать в художнике своего художника» (96). Луначарский приветствовал появление нового читателя, зрителя, слушателя, рост его эстетических вкусов и духовных запросов. Рабочие и крестьяне, создававшие новый строй, получили право на настоящее, великое искусство, они заслужили и ждут чего–то большего, чем «зрелище». Так, в эпоху социалистической революции впервые в истории художественного творчества эстетические оценки, вкусы и идеалы трудового народа стали действенным фактором, определяющим характер развития искусства, формирование художника нового типа и эстетических принципов социалистического искусства.
Коммунистическая партия постоянно призывала работников литературы и искусства к тесной связи с жизнью народа и давала решительный отпор всем, кто пытался оторвать искусство от насущных проблем времени. Эта политика партии вызывала сопротивление некоторой части интеллигенции.
Активно выступая против отрыва искусства от Жизни, Луначарский утверждал, что выполнение благородных задач, которые стоят перед социалистическим искусством, тесно связано с идейной позицией художника, с его отношением к жизни. В активном, Действенном вмешательстве в общественную жизнь он видел продолжение лучших традиций русского классического искусства. Он ориентировал советских художников на постановку острых, насущных проблем современности, показывая, что тот, кто является подлинным современником своей эпохи, остается современником многих эпох будущего. Ценность художника определялась Луначарским в зависимости от того, насколько тесно связан он с жизнью своего народа. Подводя итог строительству социализма за 12 лет Советской власти, он отмечал успехи социалистического искусства за эти трудные годы. В статье «Социалистическое строительство и искусство» (1929) он призывал советских писателей и художников стать ближе к жизни, быть полезными своему народу. «У нас быть полезным, — писал он, — это вовсе не значит быть сниженным с высоты великой идеологии к какому–то служению серым, будничным нуждам, наоборот, быть полезным у нас — значит быть включенным в социальную жизнь, в один из ее прекраснейших моментов, наиболее решительных в истории человечества. Быть бесполезным — это значит? для нашего времени быть выброшенным из единственно важного, единственно величественного — из нашего строительства» (19, 8, 118).
Вопросы связи искусства с современностью нашли отражение в литературно–критических статьях Луначарского, посвященных творчеству таких советских писателей, как А. Фадеев, А. Серафимович, М. Шолохов, Ф. Гладков, Ф. Панферов, сумевших запечатлеть в своих произведениях величие эпохи и ее творца — советского человека, изображение которого он считал величайшей задачей искусства. Проблема создания образа нового героя, человека свободного творческого труда, новой морали, нового мировоззрения занимает большое место в его теоретических выступлениях.