Социалистическое строительство в стране поставило задачу формирования новой интеллигенции из рабочих и крестьян и, с другой стороны, задачу использования старых специалистов, перевоспитания их в процессе социалистического строительства.
Ленин постоянно указывал на необходимость использования старых специалистов. Однако в ходе практического решения этого вопроса вставали немалые трудности. Они прежде всего были обусловлены тем, что связанная с различными, в том числе и противоборствовавшими, классами, неоднородная по материальному положению и идейно–политическим взглядам интеллигенция по–разному встретила Октябрьскую революцию. Часть ее искренне перешла на сторону революции. Однако непонимание происходящих перемен, изменение сложившихся условий существования и деятельности, крах многих прежних представлений и ценностей — все это вызвало растерянность, колебания, обеспокоенность, а нередко и враждебность старой интеллигенции по отношению к Советской власти.
Успешное использование старых специалистов в значительной степени зависело от правильного подхода к ним, от умения привлечь их на сторону Советской власти, от умения их перевоспитать. Луначарский пишет, что Владимир Ильич в разговорах с ним обращал особое внимание на тонкость этого дела, на умелое выполнение этой задачи. «Вы должны прекрасно понимать, — говорил В. И. Ленин, — что наше дело — отвоевать из этого массива все больше и больше союзников, — и, кто этого делать не умеет, тот за дело строительства браться не должен» (27, 20).
Проблема интеллигенции всегда интересовала Луначарского. Тема «Интеллигенция и революция», «Интеллигенция и народ», «Интеллигенция и партия» — одна из ведущих в творчестве Луначарского, Он прекрасно понимал, что создание новой культуру тесно связано с решением вопроса об интеллигенции, в руках и головах которой, по выражению Ленина находилось то культурное наследие, без которого жизнь коммунистического общества построить нельзя (см. 2, 38, 55).
В работах, посвященных интеллигенции, Луначарский вскрывает сложность ее социального положения и порожденную этим противоречивость ее взглядов. В статье «Место и роль интеллигенции в жизни общества» Луначарский пишет: «Две души живут и борются в груди интеллигента: он, как член общества–сотрудничества, где он носитель разума и чувств общественных, и он же, как член общества конкуренции и индивидуализма, где он мещанин, обыватель и только. Кто победит в нем? Это вопрос персональный. Тут происходит отбор, фильтрация. Самым сложным образом идет этот процесс, но идет фатально… Хлам сгорает в испытаниях революции, а металл очищается и идет в дело» (56, 10).
В своих выступлениях и статьях, посвященных интеллигенции («Интеллигенция в ее прошлом, настоящем и будущем» (1924), «Интеллигенция и ее месте в социалистическом строительстве» (1927), «Интеллигенция и социализм» (1930) и др.), Луначарский не только беспощадно разоблачал колебания части интеллигенции вправо, измену демократии, но и настойчиво разъяснял природу ее заблуждений, искренне стремился помочь выбраться из них. Он решительно выступил против взглядов, квалифицировавших интеллигенцию исключительно как часть эксплуататорского класса, но одновременно отвергал и непомерное возвеличивание интеллигенции и ее роли в обществе. Твердо отстаивая интересы партии и строительства социализма, он решительно боролся против интеллигенции политически враждебной. Вместе с тем, исходя из ленинских указаний, он постоянно напоминает о том, что непростительно и безрассудно оттолкнуть всю старую интеллигенцию. По отношению к основной массе интеллигенции он придерживался формулы сотрудничества: «Кто против буржуазии, тот с нами» (56, 19). Объективный ход истории, по мысли Луначарского, оказывает определяющее воздействие на позицию интеллигенции, дифференцируя ее, отсеивая реакционные элементы, привлекая на сторону народа наиболее честных и чутких ее представителей. Переход передовых слоев интеллигенции на сторону революции и ее участие в решении новых социально–экономических и духовных задач — одна из необходимых предпосылок строительства социалистической культуры.
Настойчиво, с присущим ему тактом Луначарский с первых дней работы на посту руководителя Наркомпроса прилагает большие усилия, чтобы практически привлечь интеллигенцию на сторону Советской власти, использовать ее знания и опыт. Однако в первые месяцы Советской власти приходилось сталкиваться с нежеланием части старой интеллигенции сотрудничать с новой властью. Так, учительство, организованное руководством ВУСа, устроило забастовку в начале декабря 1917 г. В ноябре 1917 г. Луначарский по поручению партии опубликовал свое пламенное обращение «Ко всем учащимся», где напоминал, что лучшая часть русской интеллигенции всегда служила своему народу и гордилась этим. Обращаясь к учителям, он призывал их быть всегда с народом и идти ему на помощь в благородном деле народного просвещения. «Ведь учитель, подлинный учитель, каким он должен быть, должен прежде всего быть с народом во всех его переживаниях и Даже блужданиях. — писал Луначарский. — Идите к нему на помощь. Он полон сил, но окружен бедою. Слава тем, кто в тяжелый час испытания огнем окажется с народом каков он есть. Позор тем, кто покидает его. И знайте, бунт — безобразный бунт интеллигенции против трудового народа, — если бы он продолжался, усеял бы и без того многострадальный путь новыми терниями, но колесницы его не остановил бы» (27, 517, 518).
В своей статье «О школьной забастовке» Луначарский вскрывает антинародную сущность забастовки учителей в Москве и разоблачает несомненную связь интересов ее организаторов, использовавших фонды буржуазных банков для ее финансирования, с интересами свергнутых эксплуататорских классов. О тяжелом заблуждении той части учительства, которая дала себя запугать в результате своей аполитичности, Луначарский писал: «Я не знаю, каким количеством слез раскаяния сможет отдельный учитель смыть в глазах народа ту черную печать, которую он собственноручно ставит на свой лоб: в декабре 1917 года, в час страшной борьбы народа с его эксплуататорами, отказался учить детей и получал за это плату из фонда эксплуататоров» (57, 8).
В феврале 1919 г. Луначарский обращается с воззванием «Ко всему российскому учительству и всем деятелям народного образования», в котором призывает учительство к активному сотрудничеству с Советской властью в области просвещения и строительства социалистической культуры. В невероятно трудных условиях Луначарский как нарком просвещения прилагает большие усилия для привлечения учительства на сторону Советской власти. Вместе с Н. К. Крупской, М. Н. Покровским и другими работниками Наркомпроса он постоянно выступает на учительских съездах и конференциях, различных митингах, собраниях, диспутах и рассказывает об огромном значении образования для трудящихся и великих перспективах, раскрывающихся перед молодой Советской страной.
Большая работа партийных организаций, Наркомпроса, разъясняющих политику партии по вопросам народного образования, приносила свои плоды. Уже осенью 1918 г. в своей речи на открытии курсов инструкторов по внешкольному образованию Луначарский с большой радостью отмечает наличие сил, желающих работать с Советской властью. Для успешной работы по созданию новой системы образования необходимо было перевоспитать армию учителей.
В целях переподготовки учителей создавались специальные семинары, курсы, в программы которых включались различные методологические и мировоззренческие вопросы. На III сессии ВЦИК VII созыва в сентябре 1920 г. Луначарский докладывает о той большой работе, которая проводилась Наркомпросом в деле перевоспитания и переподготовки учителей. Только в «первый же год на одном Севере было создано до 200 курсов для учителей», а «в настоящее время они создаются повсюду и количество их доходит до десятка тысяч» (см. 25, 74). Ленин, отмечая большую работу партии среди учительства, писал: «Делается очень немало для того, чтобы сдвинуть с места старое учительство, чтобы привлечь его к новым задачам, заинтересовать его новой постановкой вопросов педагогики, заинтересовать в таких вопросах, как вопрос религиозный» (2, 45, 364).
Своим энтузиазмом, преданностью делу революции, постоянным вниманием к людям Луначарский завоевал уважение, симпатии всех тех, с кем ему приходилось работать и встречаться. Его глубокая вера в творчество пробуждающегося народа, талант оратора–большевика, пропагандиста помогли привлечь к строительству новой культуры колеблющуюся часть интеллигенции. В своих воспоминаниях К. И. Чуковский пишет о митинге в Петрограде в Таврическом дворце под председательством М. Горького на тему «Интеллигенция и революция». Здесь собралось много людей, среди которых были недовольные и полувраждебно настроенные. Перед ними с речью выступил Луначарский. «И снова я сделался свидетелем чуда, озлобленные физиономии стушевались куда–то, на многих лицах засветилось сочувствие, и мне стало ясно, что этим днем завершается первый, подготовительный и самый трудный период борьбы новой государственной власти за советизацию полувраждебных и колеблющихся интеллигентских кругов и что начинается новый период практического налаживания совместной работы» (127, 230).
В первые годы Советской власти Наркомпрос соединял в себе многие нити в осуществлении политики Партии в области культуры, т. е. не только занимался задачами народного просвещения, но и привлекал к работе видных ученых, писателей, художников, артистов и других деятелей культуры.
Привлечение на сторону Советской власти представителей старой художественной интеллигенции было предметом особой заботы Луначарского. Значительная масса работников искусства встретила пролетарскую революцию настороженно, а то и враждебно. Многие из них эмигрировали, а часть оставшихся с трудом шла на сотрудничество с Советской властью.
Характеризуя период первых лет революции, Луначарский писал: «Старые художники частью озлобленно отошли от обновленной земли, частью растерянно смотрят на нее и больше замечают не убранные еще руины, чем цветущую новую жизнь. Однако есть и такие среди них, которые сделали усилие над собой и, может быть, без полного внутреннего понимания, но с большой остротой глаза и карандаша зарисовывают сперва дикие для них, а потом все более и более увлекательные формы новой жизни. С другой стороны, из взрыхленной земли выходят и выходят десятками и сотнями новые писатели» (58, 4–5).
Часть старой художественной интеллигенции не верила в способности рабочего класса не только добиться расцвета культуры, но даже сохранить ее завоевания. А некоторые из них, не признавая руководства Наркомпроса, прямо высказывали свое нежелание сотрудничать с ним. Так, главный дирижер Мариинского театра А. Коутс заявлял: «Если народный комиссар Луначарский войдет в Мариинский театр во время спектакля, я немедленно кладу свою дирижерскую палочку и прекращаю работу» (59, № 11, 183). Однако уже через несколько месяцев после Октября многие представители художественной интеллигенции, сохранившие способность здраво оценивать происходившее, на основе реальных фактов действительности убедились, что мероприятия Советского государства в области литературы и искусства свидетельствовали о стремлении органически связать строительство новой культуры с лучшими достижениями и традициями прошлого.
Художественной интеллигенции не могла не импонировать энциклопедическая образованность Луначарского, его глубокое понимание специфики различных областей духовной культуры и творческого труда, чуткое и заинтересованное внимание к профессиональным запросам работников искусства, решительное отвращение к администрированию в деле руководства культурным строительством и др.
Борясь за привлечение старой художественной интеллигенции к сотрудничеству с повой властью, Луначарский подчеркивал, что главная трудность состоит не в том, чтобы добиться от нее политического признания Советской власти. Гораздо труднее воспитать у нее новое художественное кредо, без которого нельзя ожидать художественных произведений, идущих в ногу с новыми социальными требованиями, с новыми запросами духовной жизни трудящихся масс. Луначарский убедительно опровергал различные буржуазные рассуждения о сужении социализмом свободы художественного творчества и нивелировании творческой индивидуальности. Социалистическое общество, доказывал Луначарский, с его разносторонней жизнью как раз создает условия для подлинного расцвета творческой индивидуальности, открывает простор для развития художественной оригинальности, разбивает оковы, надетые на художника капиталом, и обеспечивает «максимум свободы, максимум внутреннего содержания, который диктуется всей всемирной исторической значительностью переживаемого момента, самим размахом тех заказов, которые делает не меценат, а народ» (60, 11). В статье «Попутчики в Европе» Луначарский, учитывая опыт Советской власти, говорил о том, как деятели коммунизма должны работать среди творческой интеллигенции, чтобы достичь плодотворных результатов: «Работу с него можно вести, только говоря на ее языке. Коминтерн, национальные партии должны суметь вмешаться в эстетические, этические, а не Только социально–политические распри интеллигентской ярмарки. Его представители должны показать, Какими ясными становятся все вопросы при прикосновении к ним диалектического материализма. Они должны доказать также, что мы ничего не выбрасываем вон зря, что мы ценим все ценное в культуре, что никакого понижения жизни, мысли и искусства мы не желаем, не допустим, надо, словом, доказать, что основной штаб пролетариата не только не ниже в культурном отношении, чем интеллигенция, но выше ее и действительно может руководить ею и вывести ее из бесплодной и часто мучительной толчей» (97). Сам Луначарский стремился работа именно в этом духе. И в том, что многие из тех представителей старой интеллигенции, которые испытывали вначале колебания, затем оказались на стороне Октябрьской революции и Страны Советов и актив включились в социалистическое строительство, немалая заслуга Луначарского.