Профессиональный революционер энциклопедического образования, поставленный партией на ответственнейший участок работы, Луначарский прекрасно понимал, что строительство социализма, решение вопросов культурной революции, утверждение научного мировоззрения невозможны без борьбы против сил и традиций старого мира, среди которых не последнее место занимала религия. Поэтому на протяжении всего послеоктябрьского периода своей деятельности он принимал самое активное участие в борьбе с религиозными взглядами, выступая как пропагандист и теоретик научного атеизма. Атеистические работы Луначарского включают широкую тематику. К ней относятся проблемы борьбы материализма против идеализма и религии, вопросы происхождения религии, ее истории и социальной роли в обществе, разносторонняя критика религиозной идеологии, вскрытие религиозных спекуляций на моральных, эстетических проблемах, защита марксистско–ленинских принципов, путей и методов преодоления религии, вопросы антирелигиозного воспитания в школе и др. (см. 115).
В послеоктябрьский период выступления Луначарского против религии «отличались бескомпромиссностью и последовательностью». «Острота постановки проблем, полемическое изложение материалов, широкий взгляд на вопросы атеистического воспитания — вот что прежде всего характеризует работы А. В. Луначарского по вопросам критики религии как антинаучного мировоззрения» (111, 3).
Выступая в послеоктябрьский период воинствующим атеистом, Луначарский исходил из того, что для широких народных масс, стоящих «на распутье в вопросах религии», нужно дать самый разнообраз ный материал по проблемам религии и атеизма. Необходимо прежде всего снять ореол святости с религии и показать земные корни ее возникновения и существования. Происхождению и развитию религиозных взглядов, возникновению христианства Луначарский посвящает свои популярные лекции «Введение в историю религии», прочитанные им в октябре 1918 г. в Петрограде на курсах инструкторов политпросветработы. К проблеме о происхождении религии он неоднократно обращался и в дальнейшем — в работах «Беседы по марксистскому миросозерцанию» (1924), «Почему нельзя верить в бога» (1925) и др. Луначарский выступал не только против богословских взглядов на происхождение религии, но и против представителей буржуазного религиоведения, в частности М. Мюллера, пытавшегося доказать, что в основе всех религий лежит мистическое чувство «бесконечного». Сам Луначарский в истолковании вопроса о происхождении религии отстаивал анимистическую концепцию. Направленная против извечной «святости и богооткровенности» мировых религий, анимистическая теория происхождения религиозных верований в свое время сыграла определенную прогрессивную роль.
В своих лекциях Луначарский также останавливается на вопросе о происхождении христианства. Опираясь на достижения науки своего времени, он убедительно показывает, что христианская религия не является оригинальным «произведением» мифически–легендарного Христа. Он справедливо подчеркивает, что «впервые учение, приписанное Христу, появилось не ранее как через 60–70 лет после предполагаемой даты его смерти» (23, 163). Более того, такие ведущие идеи христианства, как идея мессианства, вера в бессмертие духа и искупление, не являются специфически христианскими. Анализ идейных источников христианства неизбежно приводит Луначарского к выводу о том, что оно было миросозерцанием синкретическим, во многом составленным из различных дохристианских верований и представлений. Поэтому «и не нужно было пришествия личного Христа, чтобы появилось христианство» (23, 164), ибо все идейные источники и элементы, составляющие его, были налицо. Иначе говоря, совершенно очевидно, что не Христос создал христианство, а христианство выдумало себе Христа.
Проблему происхождения религии Луначарский всегда рассматривал в тесной связи с ее сущностью. Он выступал против упрощенного толкования религии только как веры в сверхъестественное и квалифицировал ее как сложное социальное явление, имеющее различные стороны и аспекты. Он одним из первых советских атеистов обратил особое внимание на роль психологического фактора в ней. Известно, что классики марксизма–ленинизма видели в религии не просто «заблуждение», не просто «обман», а скорее, как говорил К. Маркс, «самообман», приятный, сладкий, усыпляющий дурман. Ленин особо указывал, что «кроме фантазии в религии крайне важно Gemüth (чувство. — О. П.), практическая сторона, поиски лучшего, защиты, помощи… — в религии ищут утешения…»(2, 29, 53–54).
В соответствии с такими взглядами Луначарский определяет религию не только как фантастическое миропонимание, но и как определенное мироотношение, когда из религиозного представления о мире вытекают не только определенные человеческие поступки, но и чувства страха, надежды, утешения и др. Особенно, подробно он останавливается на этих вопросах в статьях «Почему нельзя верить в бога», (1925), «Боги хороши после смерти» (1926), «Воспитание нового человека» (1928), где показывает, что чувства надежды, справедливости и так далее связываются с представлениями о потустороннем мире потому, что не находят опоры в земной жизни человека и социальной действительности.
В своих работах «Введение в историю религии» (1918), «Марксизм и религия» (1924), «Миф о Христе» (1929), «О яде религии» Луначарский показывает, что уже первобытная религия, являясь ложным представлением, опутывала сознание человека и усиливала его беспомощность в борьбе с природой. Будучи неосознанным заблуждением, она уводила ищущую мысль человека в иллюзорный, несуществующий мир магических воздействий и заклинаний, закрепляя рабскую зависимость человека от непонятных ему сил природы.
С появлением частной собственности, классов религия принимает ярко выраженный классовый характер и начинает выполнять социальную функцию духовного порабощения трудящихся масс. Луначарский приводит обширный материал, свидетельствующий о том, что все мировые религии — буддизм, христианство, ислам, иудаизм, возникшие в классовом обществе, освящали классовое деление, господство одних и рабство других, социальное неравенство людей, объявляли такой общественный порядок результатом божественного установления, а потому вечным и незыблемым. Являясь орудием духовного угнетения народных масс, религия выступает в руках господствующих классов «превосходным средством одурманивания народа, представляя собой определенную социальную силу» (24, 58).
Рассматривая в ряде своих работ историю религии, Луначарский показывает, что союз церкви и эксплуататоров сохраняется на всем протяжении существования антагонистических обществ. Одна из особенностей этого союза в буржуазном обществе состоит в том, что церковники пытаются маскировать свои связи с политикой господствующих классов и тем самым скрыть свою социально–классовую роль. На основе реальных исторических фактов, анализа взаимоотношений буржуазных партий ряда стран Западной Европы с религиозными организациями Луначарский в статьях «Политика и религия», «Культура на Западе и у нас» разоблачает попытки церковников представить религию вне политики и делает вывод о том, что «в настоящее время мы видим скорее оживление конфессиональных воздействий на политику, чем их ослабление» (там же, 219).
Свою социально–политическую роль защитника частной собственности, эксплуатации, интересов свергнутых господствующих классов церковь убедительно показала в годы военной интервенции и гражданской войны, во время голода в Поволжье в 1922 г. В этот период Луначарский выступает со статьей «Изъятие церковных ценностей и Наркомпрос» (1922) и брошюрой «Кому принадлежит церковное имущество?» (1922), где разоблачает антинародную деятельность церковников, их контрреволюционную верхушку, которая во главе с патриархом Тихоном «перешла в наступление путем широчайшей пропаганды и агитации среди темного люда» (там же, 198), чтобы не допустить использования части церковных ценностей для помощи голодающим.
Давая оценку идеологии и деятельности религиозных организаций после того, как они, убедившись в бесперспективности борьбы с Советской властью, перешли на позиции лояльного отношения к ней, Луначарский обращает внимание на то, что политическая лояльность церкви вызвана не изменением идейной сущности религиозной идеологии, а необходимостью приспособиться к новым социальным условиям. В условиях строительства нового общества религиозное мировоззрение, будучи совершенно противоположным марксистскому, является тормозом на пути социалистических преобразований страны. «Если мы думаем, что есть господь бог… тогда, конечно, отпадают наши обязанности по переустройству мира. Это уменьшает энергию человека. Вот почему вера в бессмертие есть наркотик и величайший вред, а она в значительной степени определяет физиономию того старого человека, от которого мы должны всемерно уходить» (25, 278).
Луначарский, один из первых атеистов, выступил с критикой религиозного модернизма, и особенно обновленческих идей христианского социализма. Эти вопросы он специально рассматривал в работах «Ветхозаветные пороки» (1922), «Христианство и марксизм» (1923), «Толстой и Маркс» (1924), «Мир обновляется» (1933) и др. Исходя из ленинского положения о большой опасности тонкой, приодетой в нарядные костюмы идеи боженьки, Луначарский неоднократно обращает внимание на то, что приспособленческая тенденция затрудняет разоблачение реакционной роли религии, а поэтому усложняется и борьба с ней. Одно дело, пишет он, вести борьбу против христианства, которое «в силу своих заскорузлых и бросающихся нелепостей очень ненавистно, очень отвратительно, но зато и бороться с ним легче, а христианство более тонкое, более этическое, более революционное менее нас от себя отталкивает, но зато в более тонком виде просачивает тот же яд…» (78, 25).
Стараясь во что бы то ни стало доказать общность христианства и коммунизма, обновленцы пытались выдать коммунизм за заурядную модификацию идей раннего христианства. «Те идеи, — утверждал А. Введенский, — которые противопоставляет сейчас марксизм христианству, например идеи братства, бесклассового состояния… ведь это же идеи Христа — его учение о всечеловеческом братстве» (см. 77, 30). Сопоставляя социальные принципы раннего христианства и научного коммунизма, Луначарский убедительно показывает, что все попытки выдать раннее христианство за родоначальника идей научного коммунизма лишены всяких оснований. Между принципами христианства и коммунизма, даже когда они внешне схожи, в действительности существует принципиальная разница и несовместимость. Энгельс отмечал, что «если немногие места из библии и могут быть истолкованы в пользу коммунизма, то весь дух ее учения, однако, совершенно враждебен ему, как и всякому разумному начинанию» (1, 1, 532).
Социальные принципы научного коммунизма являются не пожеланиями какой–либо исторической или мифической личности, а научным выводом из истории развития человечества, полной борьбы и надежд трудового народа. Эти принципы впервые сформулированы и теоретически обоснованы марксизмом, выразившим вековые чаяния трудового народа и обосновавшим всемирно–историческую миссию пролетариата как ведущего класса современного общественного развития. Поэтому Луначарский неоднократно обращал внимание на то, что величайшим заблуждением и опасностью является попытка низведения великих идеалов и принципов коммунизма до религиозной проповеди новозаветной части Библии, проникнутой верой в несуществующего бога — мифического Христа, пророков и чудеса.
Особенно очевидна несостоятельность подобных попыток, по убеждению Луначарского, в наше советское время, величие которого как начала подлинной истории человечества мы подчас не осознаем и сами. Вся многовековая история христианства не может идти ни в какое сравнение с теми всемирно–историческими событиями, которые реально обновляют мир и участниками и свидетелями которых мы являемся, пишет Луначарский. А все, «что имеется в христианстве обещающего, искупляющего, обновляющего, есть сплошная фальшь, и никакого искупления, никакого обновления не получилось. Ни на одну минуту так называемый христианский мир не оказался в каком–нибудь направлении хоть сколько–нибудь выше старого, а вместе с тем эта мечта об обновлений покупалась огромным количеством мистики, развращавшей волю, разлагавшей революционные силы масс, переносившей все их упования на внезапную, неизвестно когда имеющую прийти помощь с того света» (79).
Рассматривая религию как сложное социальное явление, Луначарский неоднократно обращал внимание на то, что одним из самых эффективных средств воздействия на верующих, которыми пользуются богословы, является пропаганда библейских моральных заповедей. Поэтому всестороннее разоблачение богословских спекуляций на моральных проблемах он считал важной задачей атеистического воспитания и этим вопросам уделял значительное место в своей антирелигиозной пропаганде. Подвергая критике богословские утверждения о религиозном происхождении морали, анализируя взаимоотношения религии и морали, он доказывает, что мораль возникла и развивалась совместно с появлением общественного труда и, следовательно, по времени она возникла задолго до появления религии.
Раскрывая несостоятельность религиозно–идеалистических взглядов на происхождение и сущность морали, Луначарский особое внимание уделял также критике основного богословского тезиса, распространенного и в наше время, о том, что якобы религия является основой нравственной жизни человека. Зачастую такие взгляды кажутся верующим убедительными, и многие из них смотрят на религиозную веру как на сдерживающую нравственную силу. В этом Луначарский часто убеждался, получая записки после своих лекций и выступлений, в которых высказывалось подобное мнение. Отвечая верующим, он разоблачал излюбленный тезис служителей культа, что все хорошее, совершаемое людьми, исходит от религиозной веры, а все плохое остается на долю неверия. Дело в том, что религиозность человека не является критерием его нравственности, и в действительности верующий воздерживается от преступлений не в силу веры в бога, а совсем по другим, земным причинам.
В своих работах Луначарский особенно остро ставил вопрос о необходимости всестороннего разоблачения сущности религиозной морали, ее противоречий, лживости, лицемерия. Несмотря на ее длительное существование, показывал он, религиозная мораль не стала средством воспитания нравственного человека.
На примере капиталистического общества он вскрывает связь религиозной морали с буржуазной, призванной оправдать эксплуатацию и господство частнособственнических отношений. Религиозная мораль, культивируя страх, смирение, покорность и другие черты рабства, очень выгодна господствующим классам как средство ненасильственного принуждения. Поэтому она играет крайне реакционную социальную роль в жизни общества.
Исходя из ленинских высказываний о коммунистической нравственности, Луначарский наряду с критикой религиозных взглядов на вопросы морали видит задачу в том, чтобы наряду с упорной и систематической работой по строительству социалистической экономики, изменению быта обязательно шел процесс воспитания, формирования у трудящихся норм и правил коммунистической морали. «Обветшавшей и лицемерной религиозной морали нужно противопоставить нашу мораль, наши правила, — не только в смысле освобождения человека от всех этих внешних церемоний, но и главное в смысле противопоставления поповским правилам жизни наших пролетарских, коммунистических правил, гораздо более высоких, основанных на нашей любви к человечеству, любви большой и реальной, включающей в себя реальную революционную борьбу против хищного господствующего класса…» (24, 319). В статьях и выступлениях «Воспитание нового человека», «Человек переходного периода в СССР и его воспитание», «Антирелигиозная борьба в школе» он формулирует основные пути и средства социально–этического воспитания трудящихся, и особенно подрастающего поколения.