Наркомпрос наметил новую линию работы как для себя, так и для своих органов на местах. Одной из существеннейших особенностей этой новой линии является более глубокая, непосредственная связь с населением, в особенности с рабочим классом.
На этом пути Наркомпрос нашел целесообразным выбрать какой–нибудь рабочий город, внимательно изучить его как показательный и постараться развернуть в нем все стороны просвещения и культурной жизни вообще, поскольку это зависит от Наркомпроса, возможно планомернее, чтобы сделать таким образом из данного пролетарского центра показательный пункт культурной работы.
По зрелом обсуждении коллегия Наркомпроса остановилась для этого на Орехово–Зуеве. Положительные показатели имели здесь такое же значение, как и отрицательные. Орехово–Зуево — большой пролетарский, недавно превращенный в окружной, центр, играющий весьма существенную роль в нашей текстильной индустрии, в то же время революционный, имеющий прекрасные традиции борьбы с капитализмом. Рядом с этим Орехово–Зуево обслуживается в отношении культурном ниже среднего и представляет собою вполне подходящее поле для изучения всех недостатков постановки просветительной работы в рабочих городах и поселках и имеет весьма подчеркнутую нужду в особом внимании к себе в смысле поддержки дальнейшего развития в нем культурной жизни.
По этим соображениям коллегия вошла в связь с советскими и партийными организациями Орехово–Зуева, с его профсоюзами, и пригласила к себе большую делегацию рабочих и работниц для того, чтобы начать работу в намеченном духе. На первом заседании коллегии, на котором она встретилась с орехово–зуевцами, был заслушан доклад о положении в Орехово–Зуеве дошкольных учреждений, школ и всех ступеней просветительной работы, работы профобра и т. д. Выяснилась неприглядная картина, можно сказать даже — картина мрачная. Орехово–Зуево не является блестящим исключением среди других рабочих городов и поселков, но надо с горестью признать, что оно далеко не является исключением и в смысле скудости культурной жизни.
Оно достаточно типично в этом отношении. В этом заключался довольно печальный смысл заслушанного нами доклада. Класс–диктатор, класс, на которого возложены все надежды страны, который должен вести за собою многомиллионное ее население, сам обслуживается в культурном отношении все еще совершенно неудовлетворительно. При заботе о культурном под’еме страны очевидна необходимость сосредоточения всего внимания на культурном под’еме промышленного пролетариата — класса, который является солью нашей земли.
Ничтожна сеть дошкольных учреждений, можно даже сказать, что она почти не существует; дети обречены на безнадзорное существование, что приводит, как рассказывали нам одна за другой работницы, к тяжелым случаям увечья, к искажению всего поведения ребенка настолько, что приводишь его в школу, а школьный учитель говорит: «Что же ты нам такого маленького хулигана привела? Ведь с ним сладу нет».
В отношении школьного строительства дело обстоит крайне печально. Школы работают в несколько смен, здания обветшали. Необходимы значительные суммы на то, чтобы удовлетворить потребность Орехово–Зуева в школьных зданиях.
Рядом с этим надо отметить, что в Орехово–Зуево, отчасти как раз из–за низкого уровня его культурной жизни, не очень охотно идут преподаватели. Вследствие этого в преподавательском составе разного рода школ в Орехово–Зуеве имеются значительные пробелы, преподавательские места не заполнены, либо заполнены кое–кем.
Бросается в глаза отсутствие рабфака, отсутствие техникума. Плохо обслуживается театр, хотя само по себе здание довольно вместительное. Политпросветительная работа оставляет желать много лучшего, частности, некоторые фабрики страдают от отсутствия клубов, общежитий, красных уголков и т. д. Недостаточно обслужено Орехово–Зуево и по библиотечной линии.
Коллегия Наркомпроса тотчас же по заслушании доклада приняла уже некоторые меры, а также послала инспекторов для доследования этого вопроса и обещала свой приезд на 30 июня. К этому времени была уже вынесена широкая резолюция Наркомпроса по докладу ореховской делегации. В этой резолюции не только устанавливалась связь между Наркомпросом и Орехово–Зуевым, как опорным пунктом для дальнейшей работы Наркомпроса по линии культурного обслуживания рабочего класса, но и намечен был целый ряд непосредственных мер к улучшению всех указанных выше неутешительных обстоятельств: расширение сети дошкольных учреждений, помощь школьному строительству, увеличение внимания политпросвету, в том числе постоянное обслуживание высококвалифицированными лекторами орехово–зуевского рабочего университета, открытие в Орехово–Зуеве дневного рабфака и текстильного техникума в нынешнем же году, переброска значительного количества квалифицированных преподавателей и работников просвещения и т. д. Так что коллегия Наркомпроса поехала в Орехово–Зуево далеко не с пустыми руками.
Накануне, 29 июня, лично я, по поручению МК партии, выступил в Орехове с докладом, не связанным прямо с поездкой коллегии НКП и излагавшим основы пятилетнего плана, перед специальной рабочей конференцией. На конференции выступило довольно большое количество ораторов, главным образом рабочих и работниц, но также и учителей из города Егорьевска, местных работников. Конференция свидетельствовала о высокой сознательности орехово–зуевских рабочих, об их стремлении как можно правильнее поставить социалистическое соревнование, ставшее центром общего внимания, но также и о некотором недовольстве рабочих шероховатостями, которые встретились на этом пути.
Переночевал я в небольшой, только что отстроенный деревянной гостинице, удобной и чистенькой, а на другой день поехал навстречу товарищам по коллегии. Погода была превосходная, хотя накануне было пасмурно и боялись, что сорвется наш большой митинг под открытым небом.
Первая встреча на шоссе была для меня неожиданной. Это был огромный грузовик, который появился из близлежащего лагеря, до избытка наполненный пионерами со знаменами и всякими инструментами. Пионеры производили невероятный шум, веселый и приветливый, но в высшей степени пронзительный. Поговорили мы о том, о сем, о лагере, о художественных палках с целой мозаикой, вырезанной на коре, которые изготовили себе пионеры, о предстоящем приезде коллегии, а потом все вместе отправились дальше. Верстах в 7–8 от города встретил я своих товарищей по коллегии, которые, как оказалось, по дороге потерпели небольшую автомобильную аварию, но в общем все были настроены соответственно предстоящему торжеству братания с орехово–зуевскими рабочими. Этому настроению весьма соответствовала шумная ватага ребятишек, окружившая сцену первых рукопожатий между встретившимися делегацией и коллегией Наркомпроса. Так мы и поехали в Орехово–Зуево вслед за грузовиком, расцвеченным флагами и звучащим медными звуками. Всюду собирались большие толпы рабочих, одетых по–воскресному и приветливо встречавших гостей.
У памятника жертвам первой стачки, в сквере, в центре города, состоялся первый летучий, митинг. В краткой речи я раз'яснил цель приезда, заслушал ответ от профсоюзов и под аплодисменты большой толпы, собравшейся на импровизированное собрание, поехал в столовую выпить стакан чаю.
В Орехово–Зуеве имеется очень хорошо устроенная столовая, обширная, чистая, украшенная по стенам удачно сделанными графическими изображениями с надписями, которые характеризуют то, что было, и то, что есть в рабочей жизни. Разговор шел веселый, перекрестный между москвичами и орехово–зуевцами.
Затем в театре открыто было специальное торжественное заседание с моим обстоятельным докладом и подробным обсуждением вопросов культурной жизни Орехово–Зуева. Нового, правда, на этом заседании мы друг другу сказать не могли. О положении Орехово–Зуева очень подробно и обстоятельно доложила нам уже первая делегация, а затем и обследовавшие дело инспекторы. Наше решение уже было также опубликовано в газете «Колотушка», так что тов. Эпштейну, специально докладывавшему о мероприятиях коллегии, пришлось более или менее повторить то, что большинству присутствующих было уже известно.
Совсем новой нотой, которую мы, впрочем, не могли не ожидать, были многочисленные заявления других фабричных поселков, в том числе и города Егорьевска и окрестных крестьян, которые требовали, чтобы не только город Орехово–Зуево был сделан показательным культурным центром, но и весь округ. К этому присоединился и комитет по организации округа. В своем последнем слове я указал на то, что коллегия НКП, конечно, обсудит этот вопрос, но не обещает разрешить его непременно положительно. Всякому понятно, что одно дело выбрать в качестве ударного один небольшой город, но зато сосредоточить на нем все, в сущности, не очень большие наши ресурсы и силы, а потом, поставив его на должную высоту, начать подтягивать к нему и остальные, а другое дело поставить в такое исключительное положение целый округ. Если округ имеет на это право, то почему Орехово–Зуевский, а не другой? Ведь и Московский имеет такое же право. Почему именно Орехово–Зуевский округ, а не вся РСФСР и т. д., и т. п. Я считаю чрезвычайно целесообразным и полезным создание показательного рабочего центра, но я сомневаюсь в том, что его нужно слишком быстро расширять.
Тут будет действовать закон чисто физический. Чем шире будет площадь нашего удара, тем удар будет слабее. Дело идет вовсе не о том, как бы пошире и побольше помочь жителям Орехово–Зуевского округа, а о том — справедливо или несправедливо, чтобы в черте Орехово–Зуева были приняты меры к улучшению культурной жизни, а за ней нет?
Ведь не для прекрасных же глаз орехово–зуевцев мы затеяли все это дело, а для орехово–зуевского пролетариата и для пролетариата всей страны вообще.
Для всей страны необходимо, чтобы мы имели такой показательный центр. — при этом, конечно, не в столице, а в типичном провинциальном городе. Работая для Орехово–Зуева, мы принесли большую пользу не только орехово–зуевскому населению, а всему населению страны.
Орехово–зуевцы обещали, что и по профсоюзной линии и по линии всей общественной самодеятельности они пойдут навстречу коллегии для поднятия культурного уровня их города, что сами они готовы принести известные жертвы и напрячь все усилия, чтобы помочь нам развернуть в Орехово–Зуеве культурный центр, который показал бы все достижения вообще и в частности достижения сделанные благодаря определенной самодеятельности и инициативе самого населения. Ведь только таким путем можем мы вообще достигнуть культурного расцвета во всей стране. Одними заботами сверху, от государственного аппарата этого достигнуть никак невозможно.
Еще не окончился наш центральный митинг, как начались митинги под руководством моих товарищей.
Тов. Вышинский выступил перед инженерами по вопросам технического образования.
Тов. Эпштейн после отчета о мероприятиях Наркомпроса в Орехово–Зуеве уехал на специальное собрание учителей.
Тов. Котляр поехал на одну из соседних больших фабрик и т. д.
Торжество нашей смычки с населением Орехово–Зуева закончилось громадным митингом под открытым небом в парке имени 1–го мая. Здесь мне пришлось говорить перед 4–5 тысячами рабочих и работниц. Доклад свой я посвятил основным цифрам пятилетки и месту культурного плана в общем плане строительства. Гигантская толпа слушала меня с напряженным вниманием. Несмотря на то, что день был праздничный и Орехово–Зуево — пока, разумеется, — еще «сухим» центром не стало и кое–кто уже отведал винца, все же никаких инцидентов не было. Чрезвычайно чуткая заинтересованность гигантским планом социалистического строительства широко и глубоко разлита в населении Орехово–Зуева.
На митинге выступил английский рабочий, речь которого я перевел собравшимся. Он сравнивал «культурную работу», которую ведет буржуазия Англии среди рабочих, с нашей, и указывал на то, что самостоятельные искания рабочих совершенно забиты и затоптаны в Англии, а та культура, которую протягивает рабочему классу буржуазия, отравлена церковщиной, империалистическим патриотизмом, всяческой буржуазной ложью и имеет своей целью отравлять сознание рабочего класса. Свидетельство английского пролетария произвело глубокое впечатление на присутствовавших.
Может быть, некоторой ошибкой со стороны председательствовавших было то, что они, — правда, в согласии с большинством собравшихся на митинге, — отказались от непосредственных прений. Вероятно, они приняли при этом во внимание то, что мне пришлось с вечера предыдущего дня, с маленькими перерывами, говорить все время при большой публике. Во всяком случае, это вызвало маленькое недовольство нескольких товарищей, которые хотели говорить. Лично я сожалею, что им не дана была возможность высказаться. Широкий митинг всегда приобретает полное значение в том случае, если допущена бывает хоть небольшая дискуссия, хотя бы недолгий обмен мнений. Всегда хорошо, когда не только масса слушает докладчика, но когда и докладчик, в особенности, если он член правительства, слушает массу. Правда, мы только–что провели очень длинный митинг в театре, где дискуссии было дано широкое место.
Перед от’ездом мы познакомились еще со строительством рабочих жилищ и клубов, посетили непосредственно рабочие квартиры. Необыкновенно радушный и ласковый прием оказывали нам повсюду хозяева и хозяйки. Некоторые высказывали большое удовольствие по поводу удобного, несравненно лучшего, чем в прежние времена, жилища. Кое–где приглашали нас присесть и попить с хозяевами чайку. Неудовольствия были очень редки и сводились большею частью к тому, по–моему, несомненно ошибочному принципу строительства, согласно которому деньги затрачиваются только на жилье и никаких «служб» при этом не создается, — ограничиваются маленькими чуланами, иногда даже нет своего отдельного для каждой квартиры, в особенности в подвальном этаже. А рабочий должен же держать где–нибудь свои дровишки, ставить всякого рода хозяйственные запасы, вообще должен иметь для этого какой–нибудь угол, какой–нибудь сарайчик.
Жалобы, которые я по этому поводу слышал, навели меня на такую мысль. Я очень хорошо понимаю, что нам нужно как можно больше жилой площади, потому что у нас колоссальный жилищный кризис. Но ведь, исходя из этого, следовало бы строить пока бараки, чтобы у людей была крыша над головой, а не строить прочного! Ведь все это денег стоит. Если же ты строишь что–нибудь прочное с расчетом на 10–12 лет, то как же ты смеешь строить, не принимая во внимание всего размаха жизни, который за это время произойдет? Ведь если все пойдет у нас правильно, то придется производить болезненную и очень дорогостоящую перестройку для того, чтобы из этих ничего не принимавших в расчет скаредных строительных принципов выйти на дорогу строительства, соответствующего запросам рабочих по части хотя бы минимального комфорта и минимальной культуры. Мне кажется, что здесь принцип, «лучше меньше, да лучше» все–таки может быть применен. Если надо обязательно устроить людей, которым некуда голову преклонить — стройте более или менее основательные бараки; а длительное жилищное строительство извольте производить, принимая во внимание все потребности рабочего человека, без роскоши, без излишеств, — согласен, даже без стопроцентного учета того, как мы должны будем жить через 10 лет, но, во всяком случае, с минимальным учетом потребностей самого рабочего.
Недавно в московской прессе были указаны вопиющие недостатки в смысле темпа и контроля, сказывающиеся все еще в нашем строительном деле. Эти недостатки, разумеется, бросаются в глаза и в Орехово–Зуеве. В общем, однако, по плану Орехово–Зуево должно развернуться в крупнейший текстильный центр, обрасти новыми жилыми и культурными строениями. Возможно также, что за эти пять лет река Клязьма превратится в судоходный канал, соединяющий Орехово–Зуево с Москвой. Культуре только поспевать надо за бурным ростом орехово–зуевской промышленности.
Ну, что же, постараемся поспевать здесь быстрее, чем в других местах, — в общем, конечно, для того, чтобы и в других местах тоже поспевать вовремя с выполнением плана строительства социалистической культуры, как неразрывной части всего социалистического строительства.
